десять назад. – Женщина говорила с акцентом уроженки Среднего Запада. – Нет, недели две. Сначала ощущение было такое слабое, что я не обратила внимания.
– Вы были на работе или отдыхали, когда заметили это впервые?
– На работе.
Крейн взглянул на планшет:
– Здесь не указано, чем вы занимаетесь.
За нее ответил офицер у двери:
– Потому что, доктор, это не имеет большого значения.
Крейн повернулся к нему:
– Кто вы?
– Коммандер Королис. – У мужчины был низкий, тихий, какой-то вязкий голос.
– Так вот, коммандер, думаю, что место ее работы имеет большое значение.
– Почему? – спросил Королис.
Крейн посмотрел на пациентку. Она ответила ему тревожным взглядом. Доктор подумал, что не стоит больше беспокоить женщину. Он показал в сторону холла, жестом приглашая коммандера Королиса выйти.
– Мы проводим обследование, – произнес Крейн, когда они вышли и больная не могла их слышать. – Для точного диагноза важен каждый факт. Очень может быть, что на нее повлияли условия работы.
Королис покачал головой:
– Нет, не повлияли.
– Откуда вам знать?
– Вам придется мне поверить.
– Извините, мне это не нравится.
Крейн повернулся, чтобы уйти.
– Доктор Крейн, – тихо произнес Королис. – Мэри Филипс работает в закрытой зоне станции и занимается секретной работой. Вам не позволят задавать вопросы, так или иначе относящиеся к ее деятельности.
Крейн подскочил к нему.
– Вы не можете… – начал он.
И замолчал, с трудом подавляя гнев. Кем бы ни был этот Королис, он явно представляет власть. Или думает, что представляет. «К чему такая секретность, – подумал Крейн, – в научной экспедиции?»
Врач молчал, напоминая себе, что он здесь новичок и еще не знает всех правил – ни писаных, ни неписаных. Похоже, в этом бою ему не победить. Но он, черт возьми, еще поговорит об этом с Ашером.
Больше ничего не говоря, Крейн отвернулся от офицера и вошел в палату. Доктор Бишоп по-прежнему стояла у кровати, сохраняя нейтральное выражение лица.
– Извините, мисс Филипс, – сказал Крейн. – Давайте продолжим.
В течение четверти часа он провел подробный осмотр – и общего состояния, и неврологический. Постепенно доктор забыл о присутствии коммандера Королиса, потому что полностью сосредоточился на состоянии пациентки.
Случай оказался неординарный. Отмечалась двусторонняя слабость мускулов лица – как верхних, так и нижних. При проверке реакции на укол иглой выявлено значительное ухудшение тригеминальной проводимости. Сгибание шеи не ухудшилось, так же как и разгибание. Но он обратил внимание, что ощущение температуры сильно снижено и в районе шеи, и по всей верхней части тела. Также он с удивлением заметил значительную и, судя по всему, недавно начавшуюся дистрофию мускулов рук. Проверяя глубокие сухожильные рефлексы, а потом подошвенную