нужную ей трость, звучали слова Роберта. Тростей было в изобилии, но нужной не находилось. Все же и трость, и ее владелец где-то в театре, Роберт не отправил бы ей послание, не будь полностью уверен. В этот момент Венеция заметила слегка колеблющиеся от ветра темно-красные гардины, за которыми скрывались выходящие на балкон французские двери. Она нервно вздрогнула от того, что придется проделать с ним наедине и в темноте.
Ей потребовалось полчаса, чтобы, минуя Рейзби, Хоувика и Девлина, добраться до гардин и проскользнуть за них, оставаясь незамеченной. Дверь была слегка приоткрыта. Сделав глубокий вдох, Венеция распахнула ее шире и шагнула вперед в объятия холодной, влажной лондонской ночи.
Она тут же заметила в лунном свете силуэт мужчины, смотрящего на освещенную улицу. Его темная фигура, казалось, была высечена из того же портлендского камня, что и балюстрада балкона. Венеция окинула взглядом бобровую шапку и перчатки, которые он держал в левой руке. Правая рука сжимала трость, наконечник которой был прижат к блестящему сапогу для верховой езды, а набалдашник в самом деле имел форму волчьей головы с поблескивающими крошечными зелеными камешками. Предостережения Роберта об этом человеке и о том, что он совершил, снова всплыли в памяти, обдав холодом. Но Венеция даже не думала о том, чтобы изменить решение, напротив, сделала шаг вперед, принимая вызов.
Мужчина полуобернулся к ней.
– Не возражаете?
Она жестом указала на карниз, нависающий над балюстрадой рядом с тем местом, где он стоял.
– Вовсе нет, – произнес он мягким, низким голосом, вовсе не грубым и не холодным, чего можно было бы ожидать от подобного мужчины. – Я как раз собирался уходить.
– Не из-за меня, надеюсь?
Венеция говорила неспешно, лениво-соблазнительно, приближаясь к балюстраде. Она остановилась на некотором расстоянии от него, тем не менее достаточно близко, и посмотрела не на него, а, как и он, на улицу.
– Кто бы мог подумать, что это место может стать таким хорошим убежищем?
Ей было отлично известно, как вовлечь мужчину в разговор и возбудить его интерес, всего лишь сообщив ему что-нибудь о себе. Это умение – неотъемлемый атрибут любой актрисы, и Венеция много лет его совершенствовала.
– Убежищем? – переспросил он.
Она продолжала неотрывно смотреть на залитую светом фонарей улицу, чувствуя на лице и низком декольте холодное дыхание ветра.
– Несколько драгоценных мгновений тишины посреди ночного неистовства. – Она всматривалась в проезжающие мимо экипажи и джентльменов, идущих под руку со своими любовницами. – Я частенько прихожу сюда перед спектаклем и после него. Чтобы подумать. Мне это помогает.
– Вам не нравится играть на сцене?
– Напротив, очень нравится. Мне не по душе другие обязанности.
– Вы имеете в виду зеленую комнату?
– И еще кое-что. Но, – она глубоко вдохнула и выдохнула, выпустив в морозный воздух облачко пара, – это часть моей профессии. Все прописано в контракте, представляете?
– Очаровывать