слезы: – Не знал я ни родни своей, ни матери, подкидышем рос… Ох, сука! – вздохнул Гобур, которому прижатый клинок у самой шеи все еще доставлял заметные неудобства. – Что же ты мелешь, Клеонар? Ты, хрен собачий, палицей орудовать должен был, а не языком! Видишь же, сука, что не по плану все обернулось!
– Значит план все-таки был? Интересно… – скиталец расчетливо сокращал дистанцию к лучнику, но тот никак не хотел оставаться на месте.
Бальтор внимательно оглядел бугая, который пребывал в чувственной прострации воспоминания о своем нелегком детстве, и не найдя в нем признаков явной агрессии, решительно направился к Луге. Заметив приближающегося старика, Луга занервничал и решил было вновь натянуть тетиву, но Гелвин в два прыжка сократил разделяющую их дистанцию. Выхватив лук, он отшвырнул его далеко в сторону, а затем отвесил лучнику такую оплеуху, что тот побежал следом за своим оружием.
– С этим мы, кажется, разобрались, – деловито заметил Гелвин. – Можешь расслабиться, скиталец…
– Рано пока расслабляться. Вдруг в кустах все еще кто-то сидит?
– А это мы сейчас и проверим, – ответил бальтор и ломанулся прямиком в заросли.
– Да нет там никого больше! – услышал он окрик за спиной. – Все здесь, никого в кустах не осталось!
– Обжегся раз, дуй во второй! – изрек старик из кустарников, не обнаружив в них ничего подозрительного.
– Значит, теперь мы сможем спокойно беседовать, – заключил скиталец и толкнул Гобура в сторону лодки. – Давай, располагайся, и, пожалуй, больше без глупостей!
Ватажек всей этой нелепой банды уселся на лодку, которая еще недавно служила ему пьедесталом, и принялся хмуро растирать шею. Мельком испуганно взглянул на свою руку, ожидая увидеть ее по локоть в крови. Но ладонь оказалась сухой, хоть и грязной, впрочем, как и его шея. Рядом примостился Луга, держась за свое ухо, которое торчало между пальцами, как раздавленный помидор. Стрыка все еще не решался отлипнуть от лодки, но на всякий случай придвинулся поближе к своим. Кровь у него на груди запеклась, и неглубокая царапина вполне могла служить поводом для будущей гордости. Чуть поодаль от лодки грациозно застыл Клеонар. Оперев свое массивное тело на булаву, он меланхолично созерцал небосклон. Было похоже, будто все происходящее его совершенно не касалось. Один Буба оставался лежать там, куда его отправил крепкий кулак скитальца. Потому и участие в предстоящей беседе он принимать был не в состоянии. Глядя на бесчувственное тело, скиталец пожалел, что ударил слишком сильно. Но он не забыл, что вызвало в нем такой гнев, и собирался выведать у них все до мельчайших подробностей.
– Мы прервались на рассказе о Рейге и о том, что вы с ним сделали…
– Да ничего мы с ним не сделали, – буркнул Гобур, все еще потирая покрасневшую шею. – Монет только на него целую кучу извели. Хлещет как прорва!
– Ага, это точно про нашего Рейга! – радостно заулыбался бальтор. – Помнится, этот