потому что он и есть Космос.
Я нащупала пальцами тетрадь, открыла ее и в полной темноте начала писать, потому что если слова приходят ночью, они должны сами освещать себе путь: «Обратная дорога всегда короче, особенно, если это дорога домой»…
5
Когда-то очень давно люди считали, что Земля – центр Вселенной, и что стоит она на трех китах, а вокруг нее вращаются все планеты и Солнце, и Луна. Примерно так ощущает себя человек в мире: всё движется вокруг него – он здесь главный, и его жизнь, и его планы, и его дела.
Маленькая девочка, родившаяся в районном родильном доме № 5, закрученная, как куколка гусеницы в паутину пеленок, по самую грудь, с высунутыми наружу руками, пальчики которых скрывались под зашитыми наглухо рукавами, была самой главной для ее мамы. Когда меня принесли на вечернее кормление, я тихо лежала, и мне совсем не хотелось есть, в отличие от орущих вокруг детей, похожих на изголодавшихся птенцов (они замолкали только тогда, когда сосок, из которого уже капало молоко, попадал им в рот, и тогда раздавалось сопение и чмокание по всей палате). Это было уже не первое кормление, но я почему-то не брала грудь. Я просто внимательно смотрела на свою маму с таким интересом и с такой сосредоточенностью, что Елена (так звали ее) начала уже волноваться, подумывая о том: нормальный ли ребенок родился у нее.
– Ничего, мамочка, не переживайте, мы накормим ее. Бывает такое: немножко нарушена адаптация. Как это сказать проще: привыкает ребенок. Есть и такие, которые вообще не хотят жить…
– Что вы такое говорите? Как это не хотят? – со слезами в голосе спрашивала она у медсестры.
– А вот так: совершенно отсутствует адаптация. Те, которые орут, когда время кормления подходит – самые нормальные, с ними никаких проблем.
После этих слов медсестра взяла меня на руки и положила на тележку, а рядом со мной в ряд еще несколько упругих кулечков-конвертиков, уже притихших и успокоившихся. Она покатила тележку по коридору. А моя мама, отвернувшись к стене, тихонько заплакала, ей стало обидно, что у всех дети, как дети, а у нее – странный какой-то ребенок: принесут на кормление, а она смотрит в глаза, будто сказать что-то хочет, но не может, и глазищи такие глубокие… Ночью Лене все время казалось, что ее малютка плачет от голода. Она прислушивалась к голосам, пытаясь понять, есть ли в этом хоре голос дочки, но вдруг вспоминала, что только однажды слышала крик своей девочки – в первый момент ее появления на свет, и больше – никогда. Но она верила тому, что говорил врач, и ждала, что эти «временные трудности» скоро пройдут. И в надежде на то, что ребенок все-таки возьмет грудь, она старательно сцеживала молоко, чтобы «не перегорело», как советовали ей женщины в палате, рожавшие уже по второму разу.
Но через несколько дней я, наконец-то, поняла, чего от меня ждали, или, как говорил доктор, адаптировалась, и с удовольствием начала посасывать молочко, распробовав его на вкус. Никаких необычных проблем больше не наблюдалось и после того, как