очень грозно, кажется, он тут главный.
– Эдвина, – едва слышно сказал третий мужчина.
Все это время я лежала в полнейшей темноте, а вокруг меня кружили золотые звезды. В спину что-то больно впилось. Где-то вдалеке слышались возгласы моих соседок.
Наверное, мне должно быть страшно. Но вместо этого я ощущала какой-то покой и расслабление, несмотря на неудобную позу. Словно это сон такой. Если бы вокруг не переругивались мужчины, то и вовсе хорошо было, а так они зудели, как назойливые мухи.
– Макей, подойди сюда! – рявкнул тот грозный.
– Профессор, я не видел, что здесь кто-то есть, – от этого голоса искры вокруг меня закружились, словно я попала в центр урагана, – все же знают, что сюда нельзя заходить. И подписывают правила поведения на территории академии. Надеюсь, она вылетит отсюда как только придет в себя!
Внутри у меня все похолодело. Вот так глупо подставиться и вылететь, не успев поступить. Я застонала от отчаяния.
– Да это глупые первокурсницы! Они только поступили сегодня. Ничего этой бестолковой не будет, – хмыкнул еще один мужчина.
Вот это обидно! А накажут, наверное, за нарушение порядка, но хоть из академии не выгонят. Хорошо бы еще перестать видеть эти искры и вернуть себе нормальное зрение.
– Она скоро очухается? – кажется, меня кто-то носком ботинка поддел.
– А вот это от Эдвина зависит, – снова подал голос главный.
Затем послышалась какая-то возня, и возле меня кто-то плюхнулся на землю.
– Макей, ты должен привести ее в чувство, – все тот же мужской голос.
– Профессор, но как? – искры снова пустились в пляс. Кажется, они реагируют на голос своего создателя.
– Возьми ее за руку.
– И поцелуй! – кто-то заржал от пошлой шутки.
Я хотела было возмутиться, но даже губ не смогла разлепить и лишь промычала что-то.
Внезапно кто-то осторожно взял мою руку. Искры заметались в панике, а затем стали взрываться фейерверками и затихать. Мое сердце бешено стучало от этого светопреставления.
Сквозь этот стук я слышала тяжелое дыхание кого-то рядом. Кажется, невидимый Эдвин был очень взволнован. А, может быть, зол.
Искры понемногу исчезали. Моя рука, стиснутая в крепких мужских ладонях, горела. Сердце постепенно успокаивалось.
Наконец, последняя вспышка разорвала мое сознание, и настала тишина и пустота. Только дыхание кого-то рядом, словно он стометровку бежал.
– Почему она не приходит в себя? – взволнованно спросил он.
Еще одна ладонь легла мне на лоб. В мою голову словно спицу воткнули. От боли меня скрутило так, что я не смогла больше спокойно лежать. Я застонала, выгнувшись в дугу.
Руку со лба убрали, но легче мне не стало.
– Макей, бери ее на руки и тащи в лазарет! – скомандовал главный.
– Профессор, почему я?! – возмутился голос рядом.
– Потому что чужие прикосновения причиняют ей боль. Я пытался убрать симптомы, но стало только хуже. Так что поднимай и тащи.
Сильные