почти беззвучно шепчу я, хватаясь за лозы, и те протестующе трещат под моим весом.
Зажмуриваюсь, чувствуя, что сейчас упаду. Мамочки! Но Август вдруг хватает меня и тянет к себе, разворачивая. Теперь мы, как две половинки «Орео», склеенные друг с другом. Стоим на одном выступе: его нога, моя нога, потом снова его и опять моя. Я вижу его губы, чуть приоткрытые, и почему-то краснею. В этом году мальчишки начали расти с космической скоростью, так что теперь он выше меня. И сильнее.
Один из «пиратов» возвращается, услышав шум. Я не дышу. Видно ли нас теперь? Вдруг моя спина или волосы просвечивают сквозь виноград?
– Придвинься ближе, – шепчет Август, сильнее вжимаясь лопатками в стену и крепче обнимая меня. Этот момент совпадает с трепетным прикосновением его губ к моему виску, прямо над ухом. Я вся сжимаюсь от мурашек и дрожи, вдруг оглушительно рвущихся на свободу. От всплеска эмоций, сама не понимаю, каких именно. И почему-то кажется, Август чувствует то же.
Пока мы стоим ни живы ни мертвы, спрятанные от всего мира завесой из листьев, он наклоняется и случайно проводит кончиком носа по моей щеке. А я… я могла бы ущипнуть его за бок, как раз удобно обнимаю его талию под расстегнутой толстовкой, но не делаю этого. Закрываю глаза, сосредотачиваясь на ритме наших сердец, которые, как два метронома, вдруг начинают ловить один темп. Стараюсь определить все оттенки чувств, что вызывает это случайное – а может, все-таки не случайное? – прикосновение. И уже без всяких сомнений понимаю, что, кажется, это лучшее из всего, что случалось со мной за последние полгода.
Мальчишки уходят. В тишине до нас доносятся обрывки их голосов. А мы с Августом так и стоим, не шевелясь.
Игра закончена. Принцесса не найдена и не взята в плен. Правда, сама я в этом уже совсем не уверена.
***
Все рушится осенью. За два года до того момента, когда я потеряю голос. К нам приезжает полиция. Следом приходит Август – просто предупредить, чтобы я не волновалась, их тоже проверяют. Он утверждает, что все будет хорошо, но меня не оставляет предчувствие надвигающейся катастрофы.
Еще через неделю фирме отчима выдвигают обвинения. Дружба между нашими семьями трещит, как ткань, которую усердно тянут в разные стороны. О’Доннелы считают виноватыми нас, мы – их. Майкл запрещает нам с Тобиасом встречаться с Августом и Джей-Джей, потому что каким бы ни оказался финал, как раньше уже точно не будет. Он оказывается прав. В следующие несколько недель все становится только хуже.
Я сижу на кровати в комнате Августа, потому что мои родители запретили ему приходить в наш дом. Внизу раздается шум и смех, и эти звуки настолько непривычны в нынешнем положении, что мы оба вылезаем из комнаты, посмотреть, что случилось. И тогда я вижу, Джули привела другого парня.
Несмотря на то, что мы с Тобиасом совсем не близки, в эту секунду мне кажется, будто это меня предали.
– Джей-Джей? – испуганно шепчу я.
Наши взгляды пересекаются, но Джули не отводит свой. Тот парень не ошибка. И не случайность. Он – принятое решение.
– Ты никогда не поймешь, – сурово произносит