но вдруг за окном раздался гулкий звук горна:
– Багры! – закричал кто-то – Багры едут! Багры!
– Багры… – прошептала Саяна, хватаясь за пунцовые щеки. Сердце мгновенно пустилось вскачь, и девушка метнулась к кованому ларю, что стоял около окна. – Как же это они так быстро…я думала к вечеру…а я несобранная…волосы нечесаны, щеки бледные…да как же так…
Слушая ее несвязное бормотание, Чарна лишь рукой махнула, и, снова закусив губами нитку, принялась за свое дело.
Саяна вытащила из ларя расшитый речным жемчугом шерстяной платок, натянула поверх рубахи лисий полушубок, нырнула ногами в кожаные сапожки и кинулась к няне.
– Пощипай за щеки, Чарна, чтобы румяной была, ну давай же, ну!
– Эх, ты, горе! – хмыкнула старуха, но сделала, что просит дочь воеводы. И за щеки пощепала, и платок на голове поправила, а сверху очелье серебряное надела. Красивое, подарок отца из земель заморских, янтарем отделанное.
Саяна, раскрасневшаяся и взволнованная, поплотнее укуталась в шубку и уселась рядом с сестрой, замерев в ожидании. Казалось, мысленно девушка улетела за ворота, туда где вздымают землю копытами кони приближающихся багров.
Рада же, и вовсе не поняв, чего радостного в приезде мрачных и суровых жителей степей, продолжила свои распросы:
– Подожди, няня, а что стало с той девушкой, которая от речного духа сбежала? Как сложилась ее судьба? Нашел ли он ее?
– Уж и не знаю, что с ней сталось. Пятьсот зим назад та история приключилась, концов не найдешь. Но поговаривают, что дева была проклята до последнего своего вздоха. – проскрипела та. – Вот и готова твоя жарптица. – она протянула вышивку Саяне. Теперь на нее смотрела статная птица с распущенным веером красно-золотым хвостом. – Может и научишься когда-нибудь отцу на радость. Матушка-то ваша покойная ух какая рукодельница была. Лучшая вышивальщица в княжестве! Видят духи, не было ее лучше, да и до сих пор нет!
Рада восторженно захлопала в ладоши: любая фраза о матери, которую она так и не узнала, вызывала у девочки радостное возбуждение. Саяна же чуть приподняла уголки губ:
– Видят духи, я пошла в отца.
Дождь снова ударил в окно, явно обиженный, что его не пустили, и поспешил удалиться, разрешив весеннему солнцу проглянуть сквозь сизо-серые облака. Его лучи тут же закрались в слюдяное окно, пустили зайчиков по начищенным половицам и еще пуще согрели и без того натопленную опочивальню. В полушубке стало жарко, но Саяна упорно не хотела его снимать. Уж слишком у нее был красивый лисий ворот и кожаный украшенный серебряной пряжкой поясок.
– Багры! Багры! – доносилось с улицы.
Послышался скрип засова, звук расходящихся в стороны массивных дубовых ворот и грохот конского топота, что разнесся по сонному еще терему гулким радостным эхом. Кто-то протяжно засвистел, и послышался гул, гогот, радостные и приветственные крики.
– Явились, волки клятые! – тут же принялась ворчать Чарна, наблюдая,