ощупь же нашел нужный отсек и, не выбирая, потянул наружу целую охапку. Часть застряла между пальцев, часть, зацепившись за край торбы, и вовсе потерялась, Но я все-таки сделал несколько ударов. Не разбирая, куда бью, «на верочку». Из поросенка хлынула кровь. Горячая и липкая, но, кажется, это только раззадорило лесного жителя.
Вновь мелькнули клыки, клацнула челюсть, и я взвыл от боли. Наф-Наф умудрился откусить мочку уха! Удары тупыми копытами отозвались в ребрах. А я все продолжал. Бил и бил. Вонзал острые перья в мягкое брюшко, пока тварь не захрипела и не перестала двигаться.
Сбросив с себя стокилограммовый тушу, рывком поднялся и поискал нового врага. Но увы, свинки кончились. Семён умудрился прикончить сразу четверых. Антон – секача и еще одного подсвинка. Ну а я кое-как расправился с единственным врагом. Лидер, мать его!
– Ты как? – участливо поинтересовался Антоха.
– Нормально, – с измазанной в крови мордой улыбнулся я.
Наверное, выглядело это страшно.
– Сам-то как? Я думал, Вепрь тебя размажет.
– Хрен там плавал, – улыбнулся здоровяк. – Секач в тебя целился, так что…
– Пассивка, я помню.
Все это время он не переставал вертеть башкой и, удостоверившись, что со мной все в порядке, положил руки перед губами на манер рупора.
– Старый хрен, тебе не надоело? – высаживая в крике глотку, проорал он.
– Мне? В самый раз, – послышалось откуда-то сверху. – А вам?
И вновь сработала маска. Через нее глазами ведуна я увидел нашу троицу. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы увидеть, как старик вкладывает глифы на пальцах.
– Внимание! Сейчас! – проорал я.
А через еще один такт сердца, из темноты ударил целый рой теневых стрел. Их было много. По десятку на каждого, не меньше. Вот только удар не оказался неожиданным. Антон принял на щит сразу пятерку. Несколько вонзились в его спину и бок. Но бронежилет выдержал. Одна вонзилась в икру, но танк устоял. Опустив руку со светлячком, развеял порождение тьмы и тут же закинул в рот малинового желейного мишку. Интересный форм-фактор для зелья регенерации.
Семён, как истинный ловкач, умудрился увернуться от атаки. Он даже разрубил несколько сумрачных щупалец, но с таким же успехом он мог попытаться рассечь собственную тень. В конце пируэтов парень не сдержался и показал в темноту средний палец, а затем указал на отрубленную голову ведуна, которая так и болталась у него на поясе.
А я… А я не придумал ничего оригинальное, кроме как распахнуть безразмерную сумку и спрятаться в ней. Кто-то назовет это трусостью. Я же называю это гибкостью мышления. Смерть не бывает честной и правильной. Глупой – да! Но правильной – никогда.
Естественно, самонаводящиеся копья из тьмы последовали за мной. Вот только попав в непроглядный мрак торбы, теневые мурены исчезли. Растаяли, будто бы впитавшись в ее нутро. И это дало мне одну интересную идею как противостоять сраному колдуну.
Выскочив из торбы как