осыпающий больного старика оскорблениями, надоели прячущие глаза родители…
– Господин должен деньги за этот урок, последний, – спокойно произнес юноша, едва торговец умолк.
Он догадывался, что ему не заплатят. Но если он не находит слов в защиту собственного отца – должен же он отыскать хотя бы денег.
Над головой у Джена голосили вороны. Неряшливые птицы считались спутниками Джахата, бога ученых и мудрецов, и со всей Джамайи слетались на храмовую площадь, где жрецы в плащах из черных перьев бросали им мясо. Близился Час Пыли, следующий за третьим пополуденным звоном, и уличные торговцы прятались в тени в ожидании вечернего наплыва покупателей.
«Храмовый круг заложен Аасимом ас-Джаркалом, первым из царей-колдунов. Лучезарный сам отмерял землю и проводил дуги и линии – может, потому-то храмовая площадь совсем не круглая», – некогда рассказывал Джен. И добавлял: «А может, потому, что владыка отмерял круг в чистом поле, а теперь вокруг нагромоздили зданий».
Парень поморщился, отгоняя воспоминания. Кто знает, когда еще он будет это рассказывать – и кто его будет слушать?
Меньше всего Джену хотелось идти домой – хоть он и знал, что именно так и следует поступить. Однако он брел наугад: куда глядят глаза, куда выведут ноги – не особо заботясь, куда его занесет. Тонкие белые иглы колоннады отбрасывали такие же тонкие иглы теней, протянувшиеся по позолоченной солнцем пыли. Казалось, тощие лошади и изнуренные ослы переступают по мерцающей дороге.
Идиот… Трусливый идиот! Не ввязываться в перепалку с торгашом – это хорошее воспитание… Да, как же! Как теперь показаться на глаза Сахре? Как вообще возвращаться к отцу после всего, что он наговорил, но главное – не сказал и не вытребовал?
Точно по молчаливому уговору, кривые улицы сплетались, уводя все дальше от родных кварталов. Сперва храмы и торговые дома сменились районом старинных зданий и аллей, что пролегли меж особняками богатых, но незнатных горожан. Старый город был так тесен, что казалось, здесь нечем дышать. Джен почти обрадовался, когда вдоль улицы потянулся запах хлеба. Юноша ускорил шаг в надежде проскочить Мучной квартал, где располагались харчевни, чайные дома и продуктовые лавки. Сегодня за пазухой не звенела мелочь, и он не мог, как прежде, зайти по пути домой в харчевню.
За Мучным кварталом дорога уходила вниз, и Джен не заметил, когда в лицо дохнуло рыбой, запахом водорослей и дегтя. Речной базар раскрыл непритязательные объятия, он принимал всех: и тех, кому не хватало денег на краюху хлеба, и посланцев из белокаменных дворцов по ту сторону реки.
Будто нарочно издеваясь, мысли возвращались к тому мигу, когда Мазрой выплюнул:
– Ты свободен.
Парень не двинулся с места, и купец крикнул:
– Мы с тобой закончили! Убирайся!
Больней всего ранили не слова, а то, что в глубине души юноша понимал ювелира. Будь у Джена деньги, он и сам бы поступил так же. Одно