и помогать развивать наши отношения. Я собирался смириться с тем, что через несколько лет у нас появятся дети, ведь это залог любой крепкой любви. Я знал, чувствовал, что Элла хочет стать мамой. Рядом с ней сам рос духовно и совсем забыл о том, что такое гнев. Я не сразу заметил, что стал более собранным и терпеливым, а причиной стало то, что благодаря Элле, проводя с ней время, я порождал лишь нежность и заботу.
Тогда-то я впервые подумал о нашей полноценной семье, но меня не переставали мучить сомнения. Что, если это временное явление? Ведь мой отец тоже первое время был исключительным в глазах матери. Затем в нем что-то надломилось, и он не щадил никого, когда впадал в гнев. А потом вовсе перестал выбираться из этого страшного состояния.
Помню, как внутри меня все дрожало, когда отец становился передо мной. Но снаружи я старался оставаться каменным и непроницаемым. Первое время отец одобрительно кивал, а спустя время уловил мое состояние, потому что стал разглядывать тщательнее. Он был словно ищейкой слабых эмоций и, как только находил их, намеревался выбить их самым известным способом в буквальном смысле этого слова.
Стоит отдать покойнику должное: он избавил меня от эмоций, которые делают слабым. Даже избавил меня от страха перед ним. Правда, этот страх сменился на иной. Когда я впервые впал в бешенство и набросился на отца, тогда понял, что во мне есть его ужасное качество – губить. Отец будто внедрил его в меня. И тогда появился страх, что я наврежу близким, как только гнев охватит меня полностью.
Тогда я решил избегать излишней ответственности и закрыть чувства на замок. Я не хотел кого-либо полюбить и создать семью. Как бы странно это не звучало – просто боялся этого.
Мы никогда не сможем избавиться от страха. Даже если перестанем бояться чего-то конкретного, например, высоты, то, несомненно, наш страх трансформируется во что-то новое. Он всегда найдет в нас слабое место и будет его развивать, выращивать.
Я говорил Элле обратное, что любой страх можно укоротить, но сам не понимаю, как избавиться от страха, что я несу разрушение.
Я до сих пор думаю о том, что у нас Эллой могло бы получится создать семью. Но когда ее доброта напоминала мне о моей маме, а моя темнота – о моем отце, снова начинал бояться и отбрасывал эти мысли. Я даже не имею права мечтать о таком, потому что не знаю, каким стану в будущем.
Элла исправляла меня, внедряла только лучшее. Но так и мама вела себя с отцом, а взамен она получила страдания от физической и моральной боли. Слишком много схожего, чтобы я чувствовал себя уверенно. Я очень хочу надеяться, что это самовнушение, и мне просто нужно направить мысли в другое русло. В более позитивное.
Я уснул на кресле качалке в комнате Джейн. Даже не пришлось стараться и прикладывать усилия. Я сел, закрыл глаза и уснул через несколько минут. Если бы знал, что в детской найду свой покой и свой сон, то не воспользовался даже шансом провести ночь в одной комнате с Эллой. Я так плохо сплю, что крепкий сон стоит на первом месте.
Меня разбудил плач Джейн. Когда распахнул