я находился в Италии, был уверен в том, что Элла не сможет избавиться от любви ко мне даже под пытками ненависти и мести. Любовь ко мне все еще живет внутри нее и будет жить до конца дней. Она внутри нее, заполняет ее трепещущее сердце и защищается от напастей «Эдвардоненавистничества». Ее любовь изранена страданиями и муками, но все равно продолжает цепляться за все хорошее, что было между нами, и не сдается, пытаясь найти в этом силу. Если это действительно так, то я восполню эти хорошие воспоминания и в настоящем, когда между нами пропасть длинною в один шаг. И этот шаг Элла не позволяет мне сделать.
Пока я кормил Джейн фруктами, Элла прибиралась в доме. Она снова вычистила плиту до блеска и начала собирать лишние игрушки в гостиной.
После принятия фруктов я отнес Джейн в гостиную и посадил ее на коврик, на котором изображены животные. Туда принес ее любимых игрушек, а сам отправился в спальню разыскивать свою рубашку.
Я замер в прихожей, когда вышел из гостиной и увидел Эллу. Она стояла перед вешалками с моим пиджаком в руках и смотрела на пол, куда упал мой пистолет. Обычно в моих привычках нет вешать свой пиджак в прихожей. Я бросаю его на любую мебель. Но из-за Джейн мне пришлось повесить его, чтобы она не могла дотянуться и взять в руки то, что я бы никогда ей лично не дал. Видимо, пистолет упал с моего внутреннего кармана, когда Элла взяла в руки мой пиджак.
Я стремительно приблизился к Элле и сел перед ней на корточки, чтобы поднять оружие. Когда снова выпрямился, посмотрел на ее лицо, которое выражало печаль. Ее голубые глаза, что продолжают сиять унынием, осматривали мое тело с особой внимательностью.
Я чаще задышал и решил скорее прекратить этот образовавшийся интимный момент между нами. Иначе я точно потеряю голову и прижму Эллу к двери, прижимаясь к ее губам в сокрушительном поцелуе. Тем самым просто испорчу хотя бы какую-то стабильность между нами.
Я выдавил из себя наглую усмешку.
– Что смотришь? Соскучилась?
Элла резко подняла на мое лицо глаза. Лицо, что выражало беспокойство секунду назад, теперь снова озлобленно. Она бросила в меня мой же пиджак и язвительно ответила:
– Не обольщайся. Моего внимания ты никогда больше не получишь.
– Вероятно, другие исправят твою оплошность.
Элла фыркнула, закатив глаза:
– Мое внимание незаменимо.
– Какая самоуверенность, – нежно прошептал я, чуть сощурив глаза. – Но ты раздражаешься, когда я упоминаю других женщин.
Элла прикусила внутреннюю щеку, сверля меня недовольным взглядом. Провоцировать ее на злобу лучше, чем вызывать слезы.
– Раздражительность тебе ни к лицу, маленькая Тейлор. И язвительный язычок тоже тебя не красит.
– А ты, полагаю, привык к покорной и покладистой Элле?
Я пожал плечами, выражая неуверенность.
– Возможно, иногда хотелось видеть больше дерзости, чтобы схватить ремень и выпороть тебя.
Ее щеки мгновенно налились кровью, и я усмехнулся, пытаясь коснуться их пальцами. Я уже тянулся одной рукой, как Элла грубо убрала