людей на свете —
На тех, которые чисты, как дети,
Прекрасны и мудры, как Аполлон.
Опять ушёл неторопливый дождь
Будить грибы по непробудным чащам.
Ты настоящим только ли живёшь?
А может, это было настоящим?
А может, это прошлое теперь?
И взгляд твой сух, блуждающ и тревожен —
Не потому ли, что побег за дверь,
Мир отсекающую,
невозможен?
И невозможно мысли отогнать,
И нету сил о будущем не думать,
И оттого суровость и угрюмость
С закатом возвращаются опять.
– Скорее, утро!
Только никогда
Ни шорох листьев,
ни повадка зверя
Не станет для тебя твоим
«Я верю!»,
Не поведёт, как дальняя звезда.
И снова собран узелок тугой,
И вновь привычно оценила спешка,
Что надо человеку брать с собой
В далёкий путь, неведомый и пеший.
Закат. Опять закат. Опять гроза
Растёт в тебе, как ярость, как тревога.
Ты знаешь всё —
и путь, и имя Бога,
Которому не послужить – нельзя!
Минуты медленные
текут,
Как по стёклам
слёзы дождя,
И ни одну – ни одну! – из минут
На миг задержать нельзя.
Недаром клепсидрой меряли день
В давние времена:
Из всех моделей эта модель
Родства с натурой полна.
Усталые ноги ведут назад,
Времени поперёк.
В строгость разума втиснут азарт,
А под ногами – вода-егоза —
Вертится ручеёк.
С ним веселее, и он всё живей
Ищет куда-то сток.
Справа – деревья манят ручей,
Слева – небес простор.
Небо закатное шлёт на восход
Перистые облака.
А на закате – раздолье вод:
Как разлилась река.
А за разливом – туман или дым,
Тот берег видать едва,
А ближе – тянется из-под воды
Колокольни глава…
«Как там ещё проберёшься ты
Лесом сквозь темноту?
А тут – и водица есть, и кусты,
И – поклониться Кресту…»
И в наползающей полутьме
Свой узелок развязал,
Кружкой черпнул – показалось мне:
Булькает рядом вода-егоза —
Вертится ручеёк.
С ним веселее, он входит в азарт,
Ищет куда-то сток.
Всё устремлённей его напор,
И прибывает вода.
И скоро по ней поплывут на простор
С людьми и с грузом суда.
И, если сроки стройки – в обрез,
Оставят
на самом дне
И корпуса, и затопленный лес,
И кое-что
Поважней…
…А на опушке
не видно щитов,
Крашенных в яркий тон:
Все здесь и так
знают про то,
Что
«К городу спуск запрещён!»
И только, за корень зацепленный,
Мокнет в воде узелок…
И