фрахтах на перевозку чужого мазута, расходившегося по предприятиям Волжского бассейна. Позже В. П. Рябушинский вспоминал: «Мы же, северные фабрики, сидевшие на самом скверном топливе в мире, на мокрых сплавных дровах, не имея возможности перейти на нефть, могли только облизываться, высчитывая, почем на пуд ткани топлива ложится у нас и почем у волгарей…».
В России повсеместно в огромных количествах сжигались дрова. Потребности в керосине нарастали. В 1863 году стал поставлять керосин завод в Дрогобыче; затем, в 1868 году, был пущен Фанагорийский нефтеперегонный завод А. Н. Новосильцева, мощностью до 300 тысяч пудов нефти в год; в Москве – завод «Акционерного общества К. Зиллер», в Грозном – завод И. Ахвердова. Различные продукты перегонки поступали с заводов купца Ф. И. Смольянинова и Н. А. Соханского в Керчи, Варинского в Нижнем Новгороде, инженера и предпринимателя В. И. Рагозина в Балахне на Волге и в селе Константиново под Ярославлем, где заводская лаборатория стала исследовательской базой для Д. И. Менделеева.
Нефтяные промыслы Апшерона. XIX в.
Черный город близ Баку. 1886 г.
Справедливости ради надо заметить, что российский рынок первоначально в немалой степени насыщался ввозным американским керосином. Однако осенью 1877 года министр финансов граф М. X. Рейтерн перевел плату за казенные пошлины с импортного керосина на золотое исчисление, что придало таможенной пошлине едва ли не полузапретительный характер. Одновременно был отменен взимавшийся со своих промышленников казенный акциз на керосин, что существенно повысило прибыльность вложения капиталов в нефтепереработку. Импорт сократился более чем в пять раз, а количество керосина на внутреннем рынке увеличилось в 15 раз, но фискальные аппетиты на такую золотую несушку, как нефтяная отрасль, всегда были присущи российской казне.
Уже через десять лет, в 1888 году, министр И. А. Вышнеградский, профессор «от артиллерии», вновь ввел акциз на керосин. Да еще в поистине грабительском размере, почти в пять раз превышавшем себестоимость продукта даже у наиболее процветавшей в России фирмы братьев Нобелей.
Казенный акциз на ходовой товар (кроме косвенного «налога на бедняков») затормозил керосиновый спрос, и – как следствие – изменились тенденции в развитии нефтяной промышленности. Производители обратились к судьбе «остатков» – так раньше называли мазут. Дело в том, что при перегонке тяжелой бакинской нефти на керосин и получении из нее других веществ примерно 70–80 процентов оказывалось в отходах. На нефтезаводах скапливалось огромное количество «остатков», сливаемых в специально вырытые ямы. Проблему переполнения решали радикальным способом, который у сегодняшних экологов и энергетиков вызвал бы шок. Их попросту сжигали. Правда, для этого нужно было получить разрешение у властей; разумеется, мазутные озера были замечательной кормушкой для местного чиновничества, выдававшего эти разрешения.
Историку