и попросил показать ошибки. Леону даже стало как-то не по себе от той чёткости, с которой в памяти встала, казалось, забытая картина.
Умели ж эти сволочи картины маслом малевать. Не забудешь, если и захочешь.
– Молодой человек, – красивый и толстый дядя-подполковник засунул палец за тесный воротник кителя, – я, конечно, мог бы и должен был бы начать пачкать вам мОзги, мол, ваше сочинение уже отправлено в архив, или попытайтесь ещё раз через год, но вы мне симпатичны. Мой вам совет, не теряйте времени понапрасну. Несносно душное лето в этом году, – он вытер пот со лба большим клетчатым платком. – Мы принимаем людей вашей национальности в соотношении один к ста, и, как правило, из детей наших сотрудников.
Лёнины длинные ноги меряли километр за километром. От злости и бессилия сжимались кулаки. Пусть этот яд выплеснется здесь, на старые камни этого мира. В свой мир… Он внезапно остановился – как же он раньше не замечал, что живёт в двух мирах?! Один, как у всех: родина, язык, берёзки, песни, а другой, в котором часто говорят на смеси русского с идишем, оказывается, мешает. Если принять этих прохожих за парадигму однослойности, то он, Лёня, двуслойный. Однослойным быть хорошо. Однослойным быть правильно! Но как? Тепло, привязанности, любви – они-то в том другом…
Дома папа обнял его:
– Когда мы приходим в этот мир, сынок, никто нам не обещает, что всё будет справедливо.
– Яша, – вставила мама, – опять ты со своими мудростями. Тоже мне философ. Не расстраивайся, сыночек. Ты своего добьёшься.
Как глубоко врезается в память несправедливость, а унижение – навечно. Мама-мама…
– Не нужна тебе эта солдафонская академия. Хорошим хирургом можно стать после любого медицинского института, а остаться мясником – и после самого лучшего. – Достав из сундука шелковый пыльник и шляпку «менингитку» довоенных времён, мама отправилась в Санитарно-гигиенический институт. Там работал школьный друг дяди Иосифа.
– О том, чтоб не помочь племяннику Иосифа, не могло быть и речи, – докладывала мама семейству результат похода. – Но только при наличии двухлетнего рабочего стажа и отличных оценок. Я ему сказала: «На моего Лёню можете положиться. Он ещё станет гордостью вашего института и всей нашей отечественной медицины». И таки так оно и будет.
Рабочий стаж Лёня зарабатывал в отвергнувшей его Военно-медицинской академии в качестве технички, курьера и посудомойки. После работы он шёл в библиотеку, где часами с удовольствием рылся в Большой медицинской энциклопедии. Собирался заняться анатомией, но зацепился за отоларингологию. Его рассмешило, что «у эмбриона клетки мозга, заведующие половой зрелостью, возникают на месте, где закладывается нос». Оказывается, теория дяди Иосифа насчёт их фамильных носов родилась не на пустом месте.
Раз в месяц в день получки он приглашал Соню и Милу в кино, музей или на выставку. Заканчивались такие походы в кафе-мороженном.
– Ну