простодушного парня.
– Почему? – влюблёнными глазами смотрел на гуру Лёнька.
– Пятен не оставляет! Только аромат… – Петрович любил юмор и внимание.
А в это время Зинка, худощавая, высокая блондинка с пережжёнными волосами («Цвет ванили», – говорила она всем), обдумывала план выдворения мужа. Это было сложно: квартира была Лёнькина.
– Как спровоцировать его на скандал и вызвать полицию? – была тема дискуссии на кухне. Участвовала она, любовник Сашка и друг Тимка.
Предложений было много, но ни одно не подходило. Зинка отвергала все криминальные идеи.
– Тихо. Интеллигентно. – Это были основные её требования.
Интеллигенты в первом поколении, в трениках и замызганных рубахах навыпуск думали долго. Видно, отсутствие очков тормозило умственную деятельность. И они это понимали.
Включили телевизор, который, не зная, что на дворе 21 век, показывал чёрно-белые передачи. Нашли программу, где беседовали два очкарика. Выключили звук и стали наблюдать за ними. Вели они себя неинтеллигентно: периодически чесали затылки, размахивали руками, отглатывая из стаканов белую жидкость.
Сашка и Тимка сели напротив. Налили. Выпили. Почесали подмышки. Смутились. Хорошо камеры нет! Налили. Для разминки помахали руками. Выпили. И что вы думаете? Мысль пришла! Правда, одна, поэтому сразу пошла за второй.
Зинка злилась: зря напиток переводят. Время 11 часов. Впереди выходной день – маленький праздник. Отдых от работы, которой нет…
…В гараже тихо и тоже интеллигентно страдал Леонид. Прослушав политинформацию Петровича об основе семейных отношений, он решил сохранить свою ячейку.
Зинаида была неплохой бабой. Доброй. Дом блюла. Лёнька стукнул кулаком по импровизированному столу, ящик сломался, все деликатесы упали на бетонный пол, девственный с момента постройки гаража, то есть его никто никогда не трогал.
Петрович, очнувшись, дал подзатыльник подмастерье, тот обиделся и по-английски ушёл.
Придя домой, он опешил: благоверная сидела на диване, разметав белокурые локоны цвета ванили. Что такое «ваниль» он не знал, но звучало загадочно, по-иностранному. С боку сидел… или по бокам сидели любовники.
Ради объективности Леонид ущипнул себя. Это было трудно: мягкого и мясного у него мало. Не помогло: второй не уходил, а лыбился, показывая длинные лошадиные зубы, как у Сашки. И прическа у него была такая же: никакая, под ноль.
Лёнька подошёл к Сашке:
– Вдарь мне! А то двоится…
Сашка – парень отзывчивый, понимает с полуслова – вдарил. Хорошо, что Лёнька не носил очки – это их спасло. Лёнька не упал, только пошатнулся. Открыл глаза – второй сидит, улыбается.
Подошёл к нему:
– Эй ты! Вмажь теперь ты, будь другом!
Тот хорошим оказался, как Санька – два раза просить не надо. Лёнька устоял, но глаза открывать боялся.
Зинка смотрела на этот цирк Шапито, смотрела… Детский сад…
– Так, пошли