понимала, о чем идет речь, но подозревала, что ни о чем хорошем.
– Существует масса понятных, я бы даже сказал «человеческих» мотивов для убийства: любовь, ненависть, деньги, зависть. Но мне кажется, что упускают еще один: скука.
– Скука?..
– Да, скука.
Рыжая глянула искоса:
– В смысле, по телевизору ничего интересного, не пойти ли кого-нибудь пристрелить?
С легким щелчком майор закрыл стекло циферблата. Полноватое, обычно добродушное лицо выражало крайнюю степень недовольства.
– Пани Быстрова, я знаю вас как облупленную. Ваше любимое занятие – изображать из себя невинную жертву, превращая серьезное расследование в балаган.
– А… А вы не допускали мысли, что так оно и есть на самом деле?! – предъявленное обвинение шокировало.
– Нет, не допускал. – Комиссар вернулся на рабочее место. – И прекратите строить глазки: вы меня своими женскими штучками не проймете.
Ну это уже было слишком:
– То есть, что бы ни произошло в этом мире – преступником все равно буду я? – холодно поинтересовалась она. – По-вашему, я убиваю своих знакомых исключительно ради того, чтобы немного скоротать время и показать оставшимся в живых, какая я умная и проницательная?
Майор поднял большой палец:
– Прекрасная мысль. Если рядом с кем-то регулярно совершаются преступления, то логично предположить, что именно он, этот человек, их и совершает. Или же, – последовала многозначительная пауза, – провоцирует к их совершению.
Резко придвинувшись, Даша схватила со стола ручку:
– Хорошо, пан майор, ваша взяла! В чем я должна признаться? Дайте бумагу, я все подпишу и дело с концом! – голос дрожал от обиды. – У меня все равно деньги закончились, так хоть за казенный счет несколько лет поживу. Заодно и вам спокойнее будет. Если, конечно, половина заключенных, сидящих со мной в одной камере, не переубивает другую половину. Тогда останется только расстрел.
– У нас смертная казнь отменена, – с заметным сожалением протянул Томек.
– Наемся крысиного яда. Мне, знаете ли, с подобными талантами тоже жить неохота. Вас устраивает такой вариант?
Комиссар задумался. В наступившей тишине часы тикали неожиданно громко и как-то недобро. Словно последние минуты на свободе отсчитывали.
– Ну хорошо. Допустим, я посчитаю, что и на этот раз произошло досадное совпадение, – с нажимом на слово «допустим» произнес Томек. – Допустим, ваш знакомый случайно пришел в тот самый банк, где вы случайно имеете счет и, совершенно случайно, решил совершить там разбойное нападение. Или же сам подвергся разбойному нападению. Ровно в ту самую минуту, когда вы туда случайно пришли…
– Что значит – допустим?! Разве кто-то из присутствующих видел у меня оружие в руках? Да меня саму чуть не убили! Я понятия не имела, что Макеев находится в Чехии. Мы с окончания университета не виделись.
– Не знаю, не знаю, – в интонации полицейского звучал откровенный подтекст. – Почему так получается, что стоит вашим знакомым