карманы холодным шуршаньем листьев
с облетевших деревьев. В ближайшее время не светит
ничего от издателя – жизнь коротка в этом смысле.
И подруга шепчет, что больше ко мне ни шагу,
ни полшага даже. «Не в этой, – сказала, – жизни»…
Я курю на диване, в который, как в землю, лягу,
но со сроком как-то тянет пока Всевышний.
И отсюда все мысли о воле, о лучшей доле,
о небесном царстве с кисельными берегами…
Но пока бумага терпит мою историю,
я курю на диване, и дым в потолок кругами.
И покуда осень ещё не совсем остыла,
залетая в окно остатками чахлых листьев,
вспоминаю лето с подругой, что так любила,
а теперь осталась лишь тенью в бредовых мыслях.
Я сижу на диване, глотаю осенний воздух.
Облака качаются вместе с забором веток.
Наслаждаюсь жизнью, что выдана мне, как пропуск
без конечной даты, но, видимо, есть она где-то…
«На вокзале пусто. Дремлющий полицейский…»
На вокзале пусто. Дремлющий полицейский
выпускает пар – нежарко в безлюдном зале.
Отражение в мутном стекле семейства
напоминает о том, что не все сбежали
в тёплые страны. В билетной кассе
за отсутствием мест – только пыльный остров
из рекламных листовок. К бумажной массе
больше злобы и ненависти, чем вопросов.
Никуда не уехать. Остаётся торчать с семейством
в полутёмном зале, согревая своим дыханьем
колоннаду вокзала с дремлющим полицейским,
наслаждаясь ненужным уже расписаньем.
«…в пустом кафе за длинной стойкой бара…»
…в пустом кафе за длинной стойкой бара.
В такое время мало очевидцев
твоих страданий. Ночь не перестала
в залапанном окне ещё клубиться
и продолжается уже без фонарей,
но с редкими прохожими. Куда-то
спешат субботним утром тем быстрей,
чем выглядят смешней… и виновато.
И как-то боком в собственный подъезд,
где лампочка висит в колечках дыма,
где вещи собраны, как будто переезд
уже сегодня – странная картина
субботним утром… Ты в пустом кафе
глотаешь кофе с чёртиком в стакане.
Не то что пьян – немного под шафе.
С дрожащими от холода руками.
«Последний трамвайчик от пристани в 20.00…»
Последний трамвайчик от пристани в 20.00.
Потом или вплавь или крюк в 32 километра.
Или на берегу ночевать, как когда-то Ассоль
в ожидании алого паруса с новым рассветом.
Мы, наверно, успеем с тобой забежать на корму,
и последний трамвайчик доставит нас в город обратно,
а иначе, «сгорев от стыда», лучше я утону,
опустившись булыжником мокрым на дно, вероятно.