«прежней» прозе, характеризовало ее. Укрупнение масштаба работы не должно «размыть» дарования, снизить резкость, выразительность его особенностей. Вода в «океане» не должна утратить крепкой солености прежнего «моря», оттого что ее, воды, стало больше.
Похоже, что Генрих Шмеркин с этим сладил.
Могу судить по нескольким опубликованным главам романа, которые мне довелось прочитать.
Пишу не предисловие к роману – просто записываю некоторые впечатления о творчестве Генриха Шмеркина.
А роман почитаем…
Владимир Порудоминский
Предисловие публикатора
Эта рукопись была обнаружена жительницей Кобленца Юдифью Марковной Четвертовской под окнами корпуса № 5 по Oberdörfer Straße, в «русском» квартале германского городка Ифгаузен среди прочих вещей, выставленных из дома – то ли в связи с выселением квартиросъёмщика, то ли по причине переселения его в мир иной.
В Германии подобные «выбросы» не редкость, и малоимущий эмигрант может запросто пополнить свой скарб, если будет регулярно совершать обход близлежащей территории. На выбросах можно найти всё, что нужно для человеческой жизни – от почти новой зубной щётки до газовой или любой другой плиты.
У Юдифи Марковны нет необходимости рыться в хламе; Юдифь – владелица небольшого, но успешного туристического бюро. В прежней жизни она возглавляла кафедру биологии и вирусологии Киевского национального университета.
В Ифгаузен фрау Четвертовская привезла группу русскоязычных экскурсантов. Она обеспечила подопечных недорогим ночлегом, а сама отправилась проведать своих бывших коллег по университетской кафедре – супругов Семёна и Асю Грейсманов (тоже, кстати, занявшихся в Германии туристическим бизнесом).
Проходя мимо «социальной» казармы с желтоватыми оспенными стенами, Четвертовская споткнулась об неказистый портфелишко, стоящий на тротуаре рядом с грудой выброшенного хлама; портфелишко опрокинулся, из него вывалилась старенькая шапка-ушанка, галстук-бабочка и пухлая рукопись, первые листы которой были отпечатаны на принтере, а последние – на машинке.
Рукопись была озаглавлена «Четвёртая Юдифь».
Будучи человеком тонкой душевной организации, Юдифь Четвертовская усмотрела в заглавии аллюзию со своей персоной и решила с этой рукописью ознакомиться. Она привезла её в Кобленц, начала читать, но ничего похожего на свои жизненные перипетии не нашла. Зато несколько интересных мест, касающихся Семёна Грейсмана и его супруги, – обнаружила.
Прекрасно зная, что я тоже занимался когда-то бумагомаранием на ту же тему и даже издал несколько книжек собственного сочинения, Юдифь Марковна передала сей фолиант мне.
…История, изложенная в рукописи, меня, в общем-то, тронула. И я решил её опубликовать. Ибо в чём-то судьба героя напоминает мою. Так, например, я тоже жил одно время в Харькове, тоже в частном секторе, и тоже по адресу: Владимирская, 8-а.
Выбросив из рукописи все сомнительные места (как то: живописание