и немножко грустно, но… Иза становилась всё серьёзнее, и часто уже не я, а она торопила:
– Что ты возишься? На «линейку» опоздаем!
Каждый день за пятнадцать минут до начала занятий ученики и учителя выстраивались в большом коридоре деревянной школы в два ряда, или, как говорили, «становились на линейку» – пели «Гимн Советского Союза». Того, кто опаздывал на «линейку», пугали: «Допрыгаетесь, исключат, как исключили Солодка». Опаздывать на гимн боялись, подгоняли тех, кто плёлся сзади: «Скорее! Уже строятся!» После гимна расходились по классам без дополнительного звонка.
В деревушках, что от Степного Кучука в пяти-семи километрах, не было семилетней школы, и детей определяли, как правило, в наше село, реже – к родственникам в город. Обучение большинства заканчивалось на четырёх классах.
Из соседней деревни в нашу школу ходило пятеро. Двое – Харченко Алёша и Люба Скрыльченко – учились со мной в 5-м классе.
Харченко оказывал иногда знаки внимания: то булавкой одарит, то брошью-приколкой, а когда в игре «Ручеёк» выбор останавливал на мне, я катастрофически краснела.
Лида окончила Родинскую среднюю школу и теперь преподавала у нас немецкий, пение и рисование. Ученики в большинстве своём были одного с нею возраста, но звали её, как и положено, – Лидией Александровной.
– Сегодня у нас рисунок с натуры. Что будем рисовать? – спросила однажды она.
Дети молчали.
– Можно нарисовать кого-нибудь из учеников.
– А кого?
– Выбирайте сами!
Выбор пал на меня, и я позировала весь урок на табурете лицом к доске, держа мел в руке, которой будто бы писала. Харченко тщательно вырисовал чёрные с бантиками косички, меж ними – гребень, голубую блузочку, синюю юбочку, чёрные валенки. Лидия Александровна похвалила рисунок и показала его классу. На перемене вопрос Алёши застал меня врасплох:
– А замуж за меня выйдешь?
– Зачем?
– Нравишься потому что. А я тебе нравлюсь?
– Не-ет, – стыжусь я признаться.
– Тогда зачем подарки принимаешь?
– Просто… А что? Не брать?
Он помолчал, подумал и сказал:
– Ладно, бери! Можно ещё приносить?
– Как хочешь.
– А подарки нравятся?
– Да-а.
От других мальчишек Алёша выгодно отличался чёрным костюмчиком и аккуратным тёмно-русым ёжиком.
Зима 1949-го выдалась холодной, вьюжной, снежной. Сорокаградусные морозы сменялись бесконечными вьюгами. В один из субботних дней вывели с уроков детей – никто не знал, зачем нужна «линейка.» Директор молча оглядел строй и резко произнёс:
– Сегодня сильный буран. Добираться домой по одному – запрещаю. Разбивайтесь на группы по месту жительства – недалеко друг от друга.
– Фёдор Иосифович, да мы не заблудимся! – начали канючить «иногородние».
– Прекратить разговоры – за ваши жизни отвечаю я!
Группировались шумно и весело. Большие компании директор одобрял, маленькими оставался недоволен.