вас, у немцев, нет что ли родительского дня?
– Не знаю. А что это такое?
– На могилки к родным и знакомым приходят с едой, угощают друг друга – за помин души.
В разговор вмешался светлокудрый Коля Маллаев.
– А жена директора школы каждый год кутью приносит. Кто завтра с нами? Там столько вкуснятины будет!
– Хорошо бы, – вздохнула Валя, – но если узнают, из школы исключат.
– Не узнают! – обнадёжил Коля. – Среди нас нет доносчиков, только дома ничего не говорите, а то проболтаются. Жена директора школы всех угощает, но не болтает, кто бывает на кладбище. Я знаю – в прошлом году ходил.
– Давайте все и пойдём. После уроков в яру соберёмся.
Соблазн попробовать незнакомую кутью оказался выше страха перед исключением, и мы с Изой составили детям компанию.
На кладбище не более десяти женщин. Сидят в разных местах, каждая – у своей могилки. Издали доносятся причитания и плачи. Подходим, молча останавливаемся, иногда надолго – ждём, пока женщина прекратит надрывно-печальное завывание, что проникает в грудь и там застревает. Наконец, плакальщица тяжело поднимает голову, укутанную в тёмную шаль, мрачно оглядывает нас и, облюбовав кого-то, молча протягивает белый кусок запашистого домашнего хлеба, яйцо либо пряник, а иногда и лакомство – квадратные карамельки-подушечки».
У Шуры Логинова и Али Мешковой угощений больше всего. Их жалеют: «У вас отцы погибли».
Каждый, кроме нас с Изой, что-то уже жуёт.
– Почему нам не подают? – недоумевает Иза.
– Вы позади становитесь и руки не протягиваете! – предполагает Коля Маллаев.
– Давайте за ними встанем, им же тоже хочется! – жалеет нас Шура.
У следующей могилки нас вытолкнули вперёд. Но… не скрывая неприязни, женщина отвела наши руки и подала большой кусок белого хлеба стоявшему позади Шуре Логинову… Наклонилась, достала крашеное луковой шелухой яйцо и подала Вале через наши головы.
Унижение, боль, обида… Всё смешалось. На глазах слёзы, но мы держимся, будто это не задевает… Улыбаемся и объясняем, что дома нас потеряли. Дети просят остаться. Шура разломал ломоть хлеба, Валя дала крашеное яйцо, и мы поплелись за детьми. Дошли до могилы, где на траве сидела жена директора школы – красивая, аккуратная дородная женщина в чёрном кружевном шарфе. Оглядела детей, улыбнулась нам с Изой:
– А вы что сзади встали? Подходите смелее, становитесь полукругом. Кутьи на всех хватит! – и на свежий лист лопуха наложила всем по большой ложке. – Подходите, подходите!
Улыбнулась, подала нам по яйцу, повернулась к женщинам, что сидели неподалеку:
– Дети не виноваты…
И подавать нам начали наравне со всеми.
Хотелось знать, где раздобыла она рис и изюм. Всезнающий Коля пояснил:
– Говорит, в Кулунде достала.
Поздним вечером мы заявились домой с полными руками гостинцев, но, вместо похвалы, нас ожидала взбучка.
– Как вы могли?.. А если из-за этих яиц исключат из школы? –