возвращается видимость нормального хода вещей. Поэтому будьте также внимательны ко всем словам и церемониям, дававшим выход боли и делавшим благодаря следованию определенному коду катастрофу переносимой. Не пропустите напряженный обмен репликами с братом жертвы, направленный на то, чтобы проложить путь к примирению. И отметьте, как аргументы и моральные суждения крестьян смягчают бурлившие эмоции. И наконец, оцените роль разъездного судьи, переводящего любое убийство в плоскость составления протокола и открытия судебного процесса, – еще один шаг к возвращению обычного порядка вещей, еще один ритуал восстановления заведенного порядка, еще один ритуал завершения.
Глава 1
Двойное убийство в кретонском замке
В последнюю ночь своей жизни Виттория Савелли была одета в старую сорочку. Она лежала в постели в своей причудливой спаленке, одна стена которой выгибалась, поскольку была и стеной старинной круглой башни в замке ее мужа. В ту же ночь, последнюю ночь своей жизни, Трояно Савелли оказался в кровати совершенно голым. Он лежал в той же комнате, в той же постели, на теле Виттории. Можно лишь гадать о нотах нежности или ликования, примешавшихся к экстазу соития. Однако под покровом светлых чувств, быть может, таился червь опасения и страха. Ведь Трояно, хотя и носил ту же фамилию, что и Виттория, вовсе не был ее мужем. Значит, это был адюльтер. Это уже и само по себе дурно пахло, но что еще хуже, измена произошла прямо в мужнином доме. Дело принимало еще более скверный оборот из‐за того, что Трояно не мог похвастать ни подлинной знатностью, ни законным происхождением. Ибо он был плодом союза между местным сеньором и простой крестьянкой. Самое же страшное заключалось в том, что Виттория и Трояно на этом ложе предавались греху своеобразного инцеста. Ибо Трояно, родившийся от того же отца, что и супруг Виттории, был его единокровным братом. Однако ничто из сказанного не стало препятствием для безрассудной связи любовников1.
Ни архивные, ни опубликованные источники почти ничего не сообщают о трех главных действующих лицах этой драмы: хозяине замка, его супруге и ее возлюбленном. В XVIII веке была написана история семьи Савелли3. Однако она обходит молчанием мужа Виттории, Джованни-Баттисту, одного из наименее примечательных представителей семьи, носивших традиционное родовое имя Савелли. Джованни-Баттиста и Виттория присутствуют в современных генеалогических справочниках; и они оставили некоторые следы в нотариальных актах, среди которых наиболее примечательна запись об их вступлении в брак. События июля 1563 года, к которым мы здесь обращаемся, может быть, и нашли отражение в «авизах», еженедельных новостных листках с известиями из Рима, однако точно этого сказать нельзя, поскольку в их ватиканском собрании есть месячная лакуна, которая приходится как раз на середину лета. Известно следующее. Рогоносец, Джованни-Баттиста, будучи Савелли, принадлежал тем самым к одному из немногих сохранившихся