Разрушенный камин
и угли в нём почти что без движенья —
лишь иногда их трогает сквозняк
своим дыханием, но дверь всегда открыта,
и он уходит, как печальный враг,
когда на поле армия разбита —
и только по количеству потерь
историк узнаёт о пораженьи.
Ни раненым, ни выжившим теперь
не скрыться от людского осужденья
в каком-нибудь заштатном городке,
где только церковь и хранит молчанье
о пережитом. Лодки по реке
везут погибших, как напоминанье
свидетелям. Глаз привыкает вновь
мириться с окружающим пейзажем,
но об бесцветья утром стынет кровь
и сердце чаще бьётся как-то даже.
У города не спросишь, отчего
он так состарился – ни войн, ни лихорадки
какой-нибудь. Немытое окно
бросает тень на жёлтую тетрадку
на письменном столе, когда-то он —
свидетель и участник. Только странно —
не сохранился голубой плафон
и вазочка на стойке у дивана —
должно быть, время. И когда теперь
всё это видится в другом, волшебном свете —
мысль не торопится за сквозняком за дверь,
а топчется, как призрак, на паркете,
желая разобраться до конца —
что, где, куда, зачем – на самом деле,
передавая знаками лица
своё волнение и то, что не успели
стереть морщины. Память не стереть.
Я пробовал – бессмысленная трата,
но на тебя не стоит так смотреть —
воспоминанье о тебе всегда чревато
каким-нибудь несчастьем. У тебя
какой-то дар – всё превращать в руины.
И даже просто, нитку теребя —
соорудишь петлю для половины
тебя любивших. И твои черты,
как отражение, всегда на старом месте.
Возможно, сильно задержалась ты
и мстишь за то, что мы уже не вместе,
а как-то рядом, где-то среди книг —
между Довлатовым и Бродским – посредине,
к чему ещё читатель не привык,
но глаз цепляется к сюжету на картине
среди других. Возможно, что окно
способствует, ну, т. е. освещенье.
У мастеров так славилось оно —
у тех, других – эпохи Возрождения.
А ныне… Ныне – погляди в окно-
ворона сыр клюёт, не уставая,
на полотне – банальное кино,
где каждый, с первых кадров, узнаваем,
как ты и я – в былые времена,
но по другому поводу. Не помню —
ты старше или младше, впрочем, я
согласен младше быть.. А время – тронь и-
переведёт, опять, на час вперёд,
как штраф за срочность, чтоб не баловали
с календарём. Кто после разберёт —
что там хранится, в сумрачном подвале
среди других, неназванных вещей,
с плафоном вместе, с вазочкой разбитой —
по случаю, где там же, среди комнат,
хранится привезённое