да, и нет. С одной стороны – это огромные деньги и отдача от фанатов, но с другой – постоянная работа, большие затраты, раздутый штат техников и прочие прелести вроде работы летом.
– Ты так говоришь о творчестве, будто для тебя это обычная работа.
– А для меня это и есть труд, которым я занимаюсь, детка. Кто-то лечит людей, кто-то выпекает хлеб, другие учат детей, да мало ли на свете трудяг, а я тружусь в музыке. Наверное, это самый большой минус.
– Почему? – искренне недоумевала Яна.
– Потому что когда музыка – это хобби, ты и вкладываешь в неё всю душу и горишь делом, а когда музыка превращается в работу – не растерять творческий запал очень тяжело.
– Никогда о таком не думала.
– Да никто об этом не задумывается, пока не столкнётся сам.
Андрей остановился и взял Яну за руку.
– Закрой глаза, девочка.
Блондинка послушно выполнила просьбу.
– А теперь просто слушай. Слушай, как шепчет в деревьях ветер, как шелестит трава и пробегают в норки пугливые мышки. Не подглядывай, прочувствуй это. Да, такая тишина прекрасна, потому что звуки в ней так естественны и созвучны с нашей природой, мы не воспринимаем их как шум.
Рокер замолчал и тоже сосредоточился на лесе. Яна пыталась уловить хоть что-то, но была слишком молода для такого глубокого восприятия, да и с детства видела только город, привыкла к его шуму. Она не выдержала и открыла глаза. Первое, что увидела девушка перед собой, было отрешённое лицо любимого мужчины, который весь ушёл в свои ощущения.
– Я ничего не чувствую, – пожала плечами Яна.
– Жаль, – выдохнул Андрей и посмотрел на блондинку, – Молодая ты, пока не понимаешь того чуда, в котором живёшь.
Он стиснул её ладонь и сделал шаг по дороге. Так оба продолжили неторопливую прогулку. Навстречу им стали попадаться такие же гуляющие, но в этом части парка это были, в основном, люди зрелого возраста. Наконец, они вышли к большому пруду слегка заросшему зелёной ряской. Мутную водную гладь мерно рассекали утки, а на берегу грели пёрышки голуби и шумные воробьи.
– Я раньше любила кормить уточек, – призналась Яна.
– Надеюсь, не хлебом? – спросил Андрей.
– Хлебом.
– Бедные уточки, они потом мучились животом.
– Почему это?
– Если честно, то я сам только недавно узнал о том, что уток нельзя кормить хлебом. Точнее, кормить можно, но только, если совсем плохо с едой. А ещё они, наверное, единственные птицы, которым нужна соль.
– Откуда ты столько знаешь? – удивилась девушка.
– Я знаю мало, чем больше узнаю, тем всё больше кажется, что ничего в этой жизни не знаю, – признался мужчина.
– Разве так можно?
– Можно. А разве у тебя, детка, не появляется тонна новых вопросов, когда ты что-нибудь узнаёшь?
– Нет, – честно призналась Яна и улыбнулась.
Андрей вздохнул, была в этой улыбке щемящая пустота. Девочка была очень хороша и непосредственна, но и вместе с тем жила в каком-то другом измерении. Она была слишком