двадцати таджикам, если я тебе прикажу? Или выпрыгнуть из окна? Отрезать себе ногу или руку? Просто, чтобы доставить мне такое удовольствие. Да, я не стану приказывать тебе подобную дичь. Но никогда не давай никому, даже мне, повода думать, что действительно сделаешь ради меня всё. Поняла?
– Поняла, – Яна испуганно опустила глаза.
– Вот и хорошо. Поедешь сейчас домой, напишешь как добралась. Потом будешь три дня писать мне утром и вечером о своём состоянии, если поплохеет в другое время – я всегда на связи. Помни про бананы и шоколад. На обдумывание даю тебе неделю. Поверь, для меня она будет не менее тяжёлой, всё-таки я же не бесчувственный монстр. Если ты согласишься, тебя ждёт много боли, но и беречь – всегда.
– Ты будешь меня бить? – тихо спросила девушка.
– Бить? – поморщился Андрей, – Какое грубое слово. Нет, бить я тебя не буду, а вот пороть – да. Твоё восприятие боли будет зависеть от тебя, твоих наклонностей. Кто-то боль терпит ради удовольствия Верхнего, а кто-то действительно кайфует сам.
– А как бы хотел ты чтобы я к этому относилась?
– Я не могу решать за тебя и не хочу чтобы ты придумывала себе ложные установки. В каждом случае есть свои вкусняшки. В первом случае – отдача себя, своего тела, а во втором – это обратка от удовольствия мазы.
– Мазы?
– Мазохистки. Да. Не делай круглые глаза, все люди, которым нравится боль – мазохисты. Но и, поверь, мазохисты далеко не каждую боль любят. От боли головной или зубной они мучаются также, как и простые люди. Мне показалось, что шлепок по попе тебе понравился.
– Больно, но почему-то после него такое приятное тепло разлилось.
Андрей вздохнул и встал. Яна тоже вскочила со своего стула и подошла к мужчине, уткнулась в его грудь и застыла так.
– Почему всё так сложно? – глухо произнесла она.
– Потому что ты ещё девочка, очень чистая, которая всегда мечтала о принце на белом коне.
Он мягко погладил её по голове.
– Покажи мне ещё что-нибудь, – попросила она.
– Тебе хватит на первый раз, иначе тебе действительно станет плохо.
Яна подняла свои ясные голубые глаза и Андрей буквально утонул в этой сияющей синеве. Он схватил её за шею и несильно сжал. Девушка только ахнула.
– Хорошо согрелась? – вдруг жёстко спросил рокер, он подумал, что немного боли ей всё-таки не помешает.
Яна еле кивнула.
– Снимай свой халат.
Девушка потянулась к длинному поясу и трясущимися руками дёрнула за один конец.
– Быстрее. Ты не скафандр снимаешь.
Халат мягкой махровой тряпкой сполз на пол к ногам Яны. Андрей отпустил её шею и снова отдал приказ:
– Лицом к стене, руки на стену.
Это уже не было эротикой, Яна испугалась, но страх этот был не из серии «беги», скорее, он интриговал.
– Раз ты такая неугомонная, – услышала она сзади любимый голос, – сейчас попробуешь боль.
Сначала ничего не происходило, девушка не знала, что вообще происходит позади и