его! – торопливо подсказал Стас.
– Готово!..
– Ура! – крикнула Ната и стала прыгать и хлопать в ладоши.
Стас не сводил с нее влюбленного взгляда. Я тоже любовался ее ловкостью и веселостью.
Затем в наступившей тишине слышалось бульканье сточных вод.
– Ух ты!..
Одного этого восклицания Юры, смотревшего в окуляр своего микроскопа, было достаточно, чтобы все мы, как идущие в атаку, начали орать. Рев стоял колом: мы вопили, визжали, свистели и прыгали, плясали и плакали… Как дикари. Так продолжалось до тех пор, пока хватало крика в глотках и сил в телах.
– Ну что тут такого? – сказал Валерочка.
Никто даже не посмотрел в его сторону.
Отдышавшись, мы выбрались из обветшалых кресел, сбились в кучу и поочередно заглядывали в микроскоп. Каждый хотел видеть это зеленоватозолотистоглазое сияние надежды. Я – тоже.
– Покажите и мне, – просила Анечка, теснясь среди нас, словно мы запрещали ей это видеть.
Я дождался, когда все удовлетворили свое любопытство и теперь были заняты обсуждением увиденного. Затем помог пальцам Аниной правой руки найти микровинт, который они, беспомощно щупая воздух, искали, и дал ей возможность насмотреться. Когда и она оторвала глаза от бинокуляра и встала, я, наконец, уселся на табурет…
– Скажи что-нибудь, – попросил я Аню, устраиваясь поудобней, – тебе понравились клеточки?
– У вас такие сильные и уверенные пальцы, – тихо произнесла Аня.
Припав глазами к бинокуляру, я первое время ничего не видел, поскольку мысли были заняты словами Ани. Но я не оторвал взгляда от микроскопа, чтобы заглянуть ей в глаза, а наслаждался лучистым сиянием клеточек так, как наслаждаются чудом. И был уверен, что таким же божественным светом сияют и ее глаза. Когда же, наконец, я оторвался от микроскопа и повернул голову, чтобы заглянуть в ее глаза, они были закрыты. Она сидела на соседнем табурете, совсем рядом, и лицо ее украшала улыбка невероятного блаженства.
– Ань, – прошептал я, чтобы не дать слететь с лица этой улыбке, – ну как?
– А, – сказала она, не закрывая рта и не открывая глаз, – что?..
Мне пришлось поддержать ее за руку, чтобы она не сползла с табурета.
Итак, наши клеточки, наши милые клеточки, для которых мы создали трудные, я бы назвал их суровыми, но и плодотворные условия существования, захватили – захватили-таки! – куски чужеродных генов и дали плодородные всходы, победив в себе всякое отвращение, всякое неприятие, всякую осторожность в окружении абсолютно враждебного скопища обломков ДНК черепахи, какой-то сосны и бабочки-однодневки.
Клетки светились в поле микроскопа, светились и, значит, жили, сияя на весь мир!
– Жаль, что Жора так и не увидел этого северного сияния, – сказала Эля.
– Ничего страшного, – усмехнулся Шут, – мы пошлем ему снимки.
– Кто такой Жора? – спросила Аня.
– Потом расскажу, – пообещал я.
Все проблемы были тут же забыты, наступило всеобщее