если это правда, у меня не остается сомнений, кого выберет король Этьенн для своей дочери.
Королевство за морем, из которого, по слухам, и происходил этот таинственный принц, было и богаче, и крупнее Арлина – именно поэтому владычица столь точно знала, чью сторону примет правитель соседнего государства в случае выбора жениха юной принцессе.
– Я слышал, еще и поговаривают, что принцесса Эмилия явно благоволит этому иностранному принцу, – отозвался герцог Лероа, глядя на побежденного графа с сочувственной улыбкой и насмешливо-победоносными искорками в глубине темных глаз.
– Что же, тогда тем более не стоит разрушать чужое счастье, мы не вправе делать это, – с улыбкой, едва вспыхнувшей на чувственных губах, произнесла королева, обводя своих советников почти теплым, выжидающе-задумчивым взглядом.
– Ваше Величество, позвольте мне указать на принцессу Надию из Оделиса, – взял слово маркиз Леблан, холеный, франтоватый и моложавый мужчина с утонченными чертами лица и неожиданными в этих краях ярко-рыжими волосами, красивый, но уж очень «прилизанный» со своими вечно льстивыми улыбками и подобострастными взорами.
– Маркиз, но ведь этой принцессе уже двадцать два года, она слишком… – герцог Лероа, так и не сумевший смириться с поражением, злорадствующий, и, по-видимому, нашедший некое развлечение в том, чтобы спорить с остальными советниками, энергично махнул рукой, будто бы отрицая саму возможность этой принцессы найти себе жениха, но тут же запнулся и как-то сдулся, встретив внимательный взгляд своей королевы и уловив тонкую улыбку, мимолетно скользнувшую по ее губам.
– Слишком… стара, Вы хотели сказать? – подсказала женщина, размыкая под подбородком пальцы и кидая взгляд на портрет изящной девушки с угольно-черными, как ночь, волосами и какими-то сухими чертами узкого лица. – Двадцать два… Какой чудесный возраст! – продолжила она, чуть склонив набок голову и со странной улыбкой глядя на герцога, с лица которого разом схлынула вся краска, окрасив его в цвет бумажного листа. – А мне тридцать пять… что Вы на это скажете, герцог?
На несчастного герцога было страшно смотреть: темные глаза его судорожно забегали, перескакивая с одного лица на другое, все многочисленные подбородки затряслись, и вообще он стал как будто меньше ростом, словно бы мужчина надеялся спрятаться под стол или хоть как-нибудь закрыться от пристального взгляда властительницы.
– Ну, Вы – это Вы, Ваше Величество, – произнес мужчина, едва ли не заикаясь, и взгляд его не мгновение выразил такой отчаянный ужас, что, если бы кто-либо успел это заметить, ему бы представилось это несколько странным – казалось, что на герцога смотрит не обычная женщина, хоть и носящая корону, а сам Смерть2, обретший плоть.
– Верно. Я – это я… – тягуче, будто бы в раздумье, протянула королева Эмелин, усмехаясь краем губ, и, казалось, сполна