дворца.
В такие дни она поднималась рано и шла через всю комнату к окну, стараясь ступать тихо, чтобы ненароком не разбудить служанок, мирно посапывающих в соседнем помещении – специально чтобы взглянуть на небо, такое высокое и чистое, точно сделанное из прозрачного стекла, или поразмышлять в одиночестве о всяких философских вещах наподобие того, в чем ценность жизни или любви, которой юная принцесса в своей жизни еще не знала и не ведала, или просто не желая упускать редкий шанс полюбоваться спящей природой и подставить лицо теплому свежему ветерку, к которому еще не примешалось прохладное дыхание печальной осени.
Но этот день был особенный, совершенно, невероятно особенный.
Принцесса Элиан поднялась рано, когда первые лучи солнца только начали золотить края облаков и дворцовых крыш, чтобы к полудню успеть нагреть их до состояния огненной лавы, и стояла у окна – босоногая, чувствуя стопами обжигающий холод мраморных плит. Она была облачена лишь в длинную шелковую ночную сорочку, и порывы теплого южного ветра, врываясь в узкое окно, беспечно играли с тканью, приподнимая ее и откидывая назад, но девушка не замечала эту невинную шалость; она смотрела прямо перед собой, не моргая, стремясь запомнить каждый виток на крыше, каждый шпиль высоких городских башен, виднеющихся из края окна, каждый витраж в окнах храма, переливающийся миллионами красок в лучах солнца, каждого человека, проходящего по главной площади, и каждую птицу в высоком небе. Принцесса словно старалась отпечатать в глазах каждую деталь, которую вскоре придется унести с собой в далекую страну, старалась выжечь ее в своем сердце, как на скрижалях памяти, любую мелочь, что потом, в течение долгих месяцев, может напоминать о покинутом доме – и, если бы девушка владела мастерством живописи, если бы могла в точности запечатлеть все, что видела, она бы, несомненно, сделала это, но умением переносить краски на холст она обладала куда более посредственно, чем ей бы того хотелось.
Часы на площади пробили восемь раз, возвещая начало нового утра – времени, когда все во дворце поднимались и вновь начинала течь размеренная, застывшая на короткое время ночного сна жизнь. Элиан без труда могла представить себе, как это бывает, как с первым ударом часовой стрелки растрепанные служанки вскакивают с постелей и бегут к своим господам, как коридоры дворца наполняются людьми, точно река – сточной водой: слугами и учтивыми придворными, сопровождающими членов королевской семьи, просителями и знатными особами, которые во что бы то ни стало хотели представить ко двору своих дочерей, или послами других государств, с вежливым любопытством разглядывающими роскошь королевского дворца и диковинных заморских животных, которым разрешалось свободно бродить по садам и замковым палатам…
Принцесса давно привыкла ко всему этому – с самого раннего детства она была окружена различными людьми, которые в большинстве своем состояли из служанок, гувернанток и учителей, и теперь