рассказать ему про мои матчи и мечты и расспросить, как он теперь живет. Каждый раз на пробежке, завидев его дом, я мысленно разговаривала с ним, снова и снова вспоминала его слова. В конце концов я забыла, как звучит его смех.
Сеньора Алисия все обещала, что я стану настоящей футболисткой. Эти надежды вытесняли у меня из головы фантазии о будущем, где я всего лишь зрительница, а не игрок, – где я лишь наблюдаю, как Диего преображается из мальчика в чемпиона, в Титана. Даже несмотря на всю любовь к нему. Верно в песне поется: «От разбитого сердца никто не умрет», – и я верила, что мое сердце исцелилось. Но стоило Диего произнести мое имя, как былая рана снова закровоточила и ожили все те чувства, которые я отгоняла месяцами.
Сквозь музыку прорезался телефонный звонок, и я вынырнула из воспоминаний. На всю квартиру зазвенел голос мамы:
– Алло, Диегито, радость ты моя-я-я! – Мама произнесла эти слова нараспев. – Ушам своим не верю! Вернулся и вспомнил старых друзей!
Я попыталась дышать ровно и глубоко, чтобы успокоиться. Не помогло.
– Нет, малыш, Пабло ушел, – продолжала мама. – Я думала, он на встречу с тобой.
У меня под боком пел Эль Пахаро. Я кинулась выключить музыку.
– С каких пор ты спрашиваешь разрешения зайти в гости? – Пауза. – Сегодня вечером? Чувствуй себя как дома. – Мама рассмеялась. – Хорошо, тогда я скажу ей, что ты скоро будешь.
Она повесила трубку, но зайти ко мне и сказать, что звонил Диего, не спешила.
Диегито сейчас придет! Мобильник мой сел, так что я даже не могла звякнуть Роксане. Да и времени в любом случае уже не оставалось. Тетя Ана, приемная мама Диего, жила всего в двух кварталах от нас. Значит, он явится через несколько минут.
Он все тот же, прежний Диего, напомнила я себе. Велика важность. Но на часах было двенадцать ночи, и видок у меня был кошмарный. Я поспешно стянула футболку – она вся провоняла сигаретным дымом после моей поездки на автобусе. Расплела косу, и волосы тут же распушились кудрявым облаком вокруг головы, но с этим я ничего поделать не могла.
Внизу хлопнула дверца машины. Я кинулась к себе в комнату. Прислушалась. Кто-то насвистывал гимн «Сентраля»: «Un amor como el guerrero, no debe morir jamás… Такая любовь, как у воина, умереть не должна никогда…» Звуки приближались.
Я словно оцепенела.
В прихожей, услышав шаги, оглушительно залаял Нико. Потом в дверь позвонили. Я считала секунды: «Раз… два…»
– Цыц! – сердито прикрикнула на пса мама.
Дверь открылась, и мама – уже более мягким и вежливым голосом – произнесла:
– Диего! Входи. Я тобой так горжусь, hijo, сынок. Вижу тебя по телевизору, но как ты, оказывается, повзрослел! Ну-ка, скажи мне что-нибудь по-итальянски.
Диего что-то произнес, но я не разобрала слов.
Мама рассмеялась звонко и по-девичьи, и тут я вышла из оцепенения. Молниеносно переоделась в чистую