правда ли похож народ, земли населяющий, на эти самые земли. Но здесь, в горах, роддарцы кажутся не такими, как у нас дома. Представь волка, загнанного на пустое подворье. Там нет врага, равного ему, но все равно зверь настороже, и ступать, и смотреть, и нос держать будет иначе, чем в лесу. Ты можешь возразить, что и в лесу хищник не беспечен. Это так, но насколько естественнее его напружиненность, нежели настороженность.
Ну вот, скажешь, опять забрался в дальние степи. Хорошо же, расскажу тебе о земляках.
В нашей маленькой общине – назвать отрядом сборище стариков, калек и юнцов язык не поворачивается, – так вот, в нашей общине есть свой глава, бронзовый князь Мартин Селл. Князь из тех, кто больше проводит времени в походах, нежели в родовом замке. Он суров и немногословен. Дисциплину поддерживает армейскую. Роддарцы только рады этому. Знаешь, мне кажется, мы их интересуем не более чем любая другая дань, какую могли взять с Иллара. Не то чтобы с нами плохо или пренебрежительно обращаются, нет. Но вспомни, как обычно везут пленников, как стерегут, не поощряют их разговоры между собой и охраной. Тут же такого нет. Едут и едут. Как на прогулке. Мы, конечно, не собираемся бежать, но такое равнодушие несколько оскорбительно.
Впрочем… метки наши видны и понятны каждому, вот ведь дерьмо шакалье!»
Митька отвлекся, подумав, что ругательство, написанное на бумаге, наверняка приобрело бы совсем другую силу, нежели произнесенное. Все-таки жаль, что придуманные строчки мгновенно тают. Эх, получить бы от Темки ответ! Это было бы что-то вроде «Митька, ну ты даешь! А правда там каждый город – как крепость? Нам завтра наступать. А если они такие разини, я бы попробовал удрать просто ради интереса».
Удрать… Смешно, ведь они едут в Роддар по королевскому слову. Темка, понятно, не стал бы сбегать. Но с удовольствием обсудил бы возможность.
Княжич перевязал повыше воротник плаща. Тропа поднималась в гору, становилось холоднее. Едущий рядом барон Водим Сегор прятал покалеченную руку под меховой отворот, придерживая повод левой. Правая у него все время мерзнет после ранения, трудно будет, когда поднимутся выше. Мартин Селл недаром велел Митьке ехать рядом с бароном. Со старым Дробеком делит дорогу князь Юдвин Раль. С Юдвином Митька мог бы приятельствовать – тот всего на пару лет старше княжича Дина. Но молодой князь зол и говорит лишь на одну тему. Не навоевался Юдвин. Наверное, есть у него свой счет к мятежникам, слишком уж звонкий гнев, точно закаленный ненавистью. А еще Юдвину обидно, что король счел его настолько бесполезным.
Это слово – «бесполезные» – было их проклятием. Митька догадывался, почему Эдвин выбрал именно этих людей, но понимание делало стыд лишь еще горче: откупился Иллар чем подешевле. Конечно, королевство в трудном положении. Конечно, правильно не ослаблять его, отправляя сильных князей, опытных полководцев. Конечно, в число пленников не попал никто из родов, влиятельных при дворе, значимых для Иллара. Но стыдно