чуть ли не за линией сторожевых ботов, храбро уничтожали набросившихся на них стаи «тварей».
Слава богу, уже давно здесь было всего три оценки: «не достаточные знания», «достаточные знания», «эффективные знания». Он с лёгким сердцем поставил всем «достаточные знания» (хотя многих, видно, эта оценка обидела: они ведь так классно палили и почти все попали «в этих тварей»). Он прекрасно отдавал себе отчёт, что этот экзамен профанация. Профанация для самих студентов, потому что и место работы, и должность для каждого из них давно определены, поскольку ещё до последней войны Корпорация стала превращаться в закрытую кастовую систему, а за последующие после войны годы закрытость и кастовость стали абсолютными и, фактически все должности в ней стали наследственными. Профанацией для него и для всех остальных, не входящих в Корпорацию, потому что сама Корпорация давно стала большой профанацией.
– Может, по бокалу вина?.. на прощанье. Как раньше говорили… э-э-э… на посошок, – предложил Ректор. Он немного помедлил с ответом. С одной стороны, у Ректора было прекрасное вино. С другой стороны, ему не хотелось слушать занудные и косноязычные рассуждения ректора и мучить себя зрелищем, как он будет изображать своё «наслаждение» действительно прекрасным напитком: тот давно уже не был «натуралом», но перед ним почему-то стеснительно пытался это скрывать. Однако, очевидно, они в этом году видятся последний раз. Отказ будет не вежлив. Может быть, даже, расценён как высокомерие. И он согласился.
Ректор пригласил его жестом в стоявший неподалёку небольшой – парковый, – двухместный электромобиль, на котором он, видимо, приехал. Но Александр сказал: «Давайте лучше пройдёмся».
Они стояли у самой границы Купола. Перед ними, в полукилометре от них, ярко светились здания университетского городка. А вокруг парк: ярко зелёный идеально ровный, густой ковёр травы и ровные ряды невысоких аккуратных деревьев, образующих пересекающиеся в разных направлениях неширокие аллеи. Они были живые. Но из-за своей неестественной яркости, правильности, упругости (трава тут же выпрямлялась, стоило поднять ногу, и нельзя было понять, где ты только что стоял) казались неживыми, искусственными. – Плоды дешёвого генного конструирования. Он любил здесь гулять, потому что здесь он ничего этого не замечал. Он уходил в свои воспоминания и видел этот парк таким, каким тот был больше четверти века назад. Забывшись в своих воспоминаниях, он и добрёл незаметно до границы Купола.
И сейчас, сделав несколько шагов, он вновь погрузился в этот мир воспоминаний далёкого детства. Тогда это была просто большая поляна, поросшая степным разнотравьем – «бурьяном». Её пересекали большая каштановая аллея и две поменьше пирамидальных тополей. Между ними – несколько островков плакучих ив, сирени и разбросанные как попало деревья вишен, яблонь и жердёл. Весной всё это буйно зеленело и цвело.