помолчал, постучал пальцами по столу.
– Я переписал Аджубу. Материал готов, видео у режиссера.
– Аджу-уба, – протянул Завадский. – Видел я его по телевизору. Есть что-то в его рассуждениях максималистское, юношеское. Вы сами нашли в его философском открытии, если так можно выразиться, массу противоречий. Поэтому брать на вооружение умозаключения профессора о самодеятельности киборгов, мягко говоря, наивно. Кстати, они не выходили больше на связь?
– Через сновидения режиссера.
– Интересный ход. Он в теме?
– Нет.
– Разумно. Что же ему приснилось?
– Приходили четверо, как и ко мне. Сказали «связь по воскресеньям ровно в полдень по кремлевским курантам».
– Все понятно.
– Да? А мне, например, ни черта не понятно! Голова кругом идет. Один предлагает послать киборгов куда подальше, другой звонит, советует принять их предложение. Умные все, сократы, один я Иванушка – дурачок! И что они ко мне привязались?
– Напрасно вы так о себе. Гордитесь тем, что очень серьезный выбор предоставили сделать именно вам. Кстати, Иванушка – дурачок в результате вышел победителем. Хоть и сказка, но вся наша жизнь большая иллюзия. Решение, несомненно, за вами. Всего хорошего!
В трубке раздались гудки, которые Феликс слушал еще несколько минут. Швырнул телефон на кожаный диван, обхватил голову руками. «Советчики, блин! Что же делать, как поступить?»
На стенных часах бежала и вдруг остановилась секундная стрелка. Феликс бросил в них ластик. Стрелка дернулась, побежала дальше.
«Раз обратной дороги нет, нужно идти вперед», – рассуждал вслух Бабочкин. Взял флэшку, текст, выкурил прямо в комнате сигарету, что было запрещено, пошел на озвучку. В соседней кинокомпании, где начитывались тексты, дежурил Петрович. Отличный звукорежиссер, который не только профессионально выполнял работу, но и внимательно слушал текст журналиста. Когда ему что-то не нравилось или было не понятно, вежливо об этом говорил. Как правило, его замечания были по существу и Бабочкин всегда к ним прислушивался. Тут же делал в тексте исправления, перечитывал. Петрович был начитанным, опытным человеком, разбирался во многих областях. Эти его качества Феликс очень ценил. Никто не вычитывал тексты его сюжетов, а любому корреспонденту, даже семи пядей во лбу, требуется редактор.
Петрович отхлебнул из кружки, вставил флэшку в компьютер, жестом пригласил Феликса занять место у микрофона. Бабочкин опробовал голос, размял во рту язык. Но когда Петрович скомандовал «мотор», язык словно прилип к небу. Феликс читал текст с большим трудом, который казался ему чужим. Такое с ним случилось впервые за многолетнюю практику. Отдельные куски текста приходилось перечитывать по три-четыре раза. Звукорежиссер не подгонял Феликса, но и как ни странно, ни разу не остановил с замечаниями.
Когда запись, наконец, завершилась, вышел из аппаратной, постучал по чашке с чаем серебряной ложечкой.
– Любопытный