Игорь Васильевич Горев

Тень Хиросимы


Скачать книгу

деление и когда это произошло? – Тень зевнул, блаженно прикрывая глаза, – история, конечно, может ответить на поставленный вопрос. Более того, она может предоставить неоспоримые на первый взгляд факты и артефакты. – Тень поднял руки и потянулся. – Нужно отдохнуть – притомился… Может, всё может, да вот закавыка: история пишется на этих самых подмостках, где даже сам свет изменчив, не говоря уже об участниках спектакля, греющихся в его лучах. А он (свет), знай себе, меняет стеклышки: о какой чудесный красный! ах, изумительно зелёный! целомудренно белый! небесно-синий! Играется: а если вот так… а дай-ка смешаю. Что история – декорации, реплики, как и всё, что служит здесь эпизодам и мезансценам под названием «жизнь». Все видят актёров-людей и никто не видит работников сцены – декораторов, осветителей. История может подробно объяснить, как работает фурка (приспособление для передвижения декораций) или телария (приспособление для смены декораций), но ничего не скажет, что руководило теми, кто управлял ими – незаметными служащими театра. Какие страсти и мысли обуревали их в ту или иную секунду.

      История – наука глаз и ушей. Их продолжение сквозь время, душевные переживания, предпочтения и неприязнь не способствуют её объективности. История – своеобразный театральный бинокль, рассматривающий из настоящего далёкое прошлое. Что он увидит? Царапинку, пылинку на линзе?

      Тень встал и прошёлся по просторному кабинету, разминая затёкшие руки и ноги. Покачавшись с пятки на носок, подошёл к высокому арочному окну.

      До сих пор он не знает тайну своего появления здесь.

      До сих пор он не может поверить, что всё обозреваемое им: бескрайние просторы, огромные города и мириады людей – театр! Какой же это театр, возмущался его разум. Театр, театр, – старчески скрипел добродушный Цивилиус. И он соглашался, задумчиво подперев руками голову перед пустой суфлёрской будочкой.

      Прошло много лет, пора бы ему превратиться в старого театрала, умеющего ловко добывать контрамарки, знающего все служебные входы, другие потайные лазы, ведущие к гримёрным и кабинетам. Но всё, что он успел за свою долгую жизнь здесь, так это близко познакомиться с милым разговорчивым суфлером. Актёры-люди? Только те, что он видит на сцене. До сих пор остаётся загадкой за семью печатями та незримая духовная связь, существующая между актёрами и Великой Тьмой «зрительного зала», в которой обитает (по умозаключениям, составленным из крупиц информации, случайно соскользнувших с уст Цивилиуса) всесильный Триумвират.

      Много или мало для седеющего мужчины? Хм, – Тень выглянул в окно.

      По мощёным мостовым сновали важные пурпурные накидки душегубов, накрахмаленно строгие красные рубашки душеприказчиков, вечно согбенные оранжевые куртки душелюбов. Они все куда-то стремились, и с высоты его властных этажей можно было себе представить, что стремились, движимые одной общей идеей. Наверное, так оно и есть, –