серьезно поинтересовался он, – можно задать тебе научный вопрос?
– Ну.
– Что ты думаешь о сексе?
– Что и все нормальные люди.
– Понял. А ты им вообще занимаешься?
– А то!
– А каким занимаешься? Я серьезно!
– Вот пристал. Нормальным.
– Понял. А каким – нормальным?
– Каким-каким – оральным!
– Понял, – сказал он, бултыхаясь в мыльной водичке. – О, у меня, кажется, зверская эрекция!
– Это твое личное дело. Нам-то что, правда, братик? – усмехнулась Ванда, взглянув на меня.
Но выходить из ванной не собиралась.
Павлуша блаженно отмокал в горячей воде, в хлопьях пены, вслух рассуждая о том, что пора, пора, наконец, узнать, что такое женщина. В его «дезертирских» устах это звучало лихо и в то же время очень романтично.
– Вот отыщу себе женщину, – похвалялся он, – типа твоей Натальи, и буду с ней спать!
Ванда презрительно морщилась. Я не обижался. Пусть болтает, пьяный дезертир!
Увы, ему не удалось развить тему. В квартиру отрывисто позвонили. «Не открывайте!» – закричал Павлуша. Ванда поспешила предупредить Киру и Наталью, чтобы не отпирали, чтобы затаились.
Однако в тишине квартиры, как по злому волшебству, загремели отодвигаемые засовы и отпираемые замки. Послышалось дребезжание старухи Цили: «Там он, там дезертир!» Они неплохо знали свое дело. Трое вломившихся бритоголовых сержантов-«облавщиков» выцарапали скользкого дезертира прямо из ванны, понесли голого, словно Афродиту, только что родившуюся из пены, к лифту, погрузились. Лифт дернулся и упал вниз.
Возбужденная старуха выползла следом, припала к сетке лифта, провожая взглядом проваливающуюся кабину и поглаживая себя то одной, то другой ладонью по голове с мелкими косичками, похожими на седую паклю.
И тут из шахты лифта во все горло заорал плененный дезертир: «Прощай, славянка!..» Эхо до такой пронзительности усилило вопль души, что старуха в ужасе отпрянула от сетки.
В общем, увезли моего друга Павлушу на призывной пункт. Теперь его уже, наверное, в числе очередной партии новобранцев посадили на поезд и под присмотром все тех же мрачных сержантов отправили бог весть куда, может быть, действительно на погибель. Еще раньше он говорил, что, пожалуй, наложит на себя руки, твердо решил, даже несколько способов приготовил про запас.
Однако это странно. То есть, то, что, имея отцов военных, мы сами не хотели служить в армии. Издевательства и унижения – еще полбеды. Сломают, задолбают, превратят в идиотов – это гораздо хуже… Или в покойников.
Но армия нужна государству. Что ж ему, государству, поддаться злокачественному человеколюбию и рассыпаться? Состоящее из неких безликих чиновников-политиков, оно, якобы, охраняет нас всех – от хаоса и погибели. Заодно, конечно, и себя. Оно называет себя «Родиной».
А может, мы и есть дебилы и уроды? Вполне научно обоснованное и насаждавшееся мнение. Недоличности, полулюди. Вроде как недоразвитые акселераты-маргиналы