мама относилась к ним очень серьезно. Если вообще понимала. Да и какого рода она была – эта моя исключительность, – она имела весьма туманное представление. Не блистал же я успехами в школе или какими-либо выдающимися способностями. Зато изъяны налицо. Например, изрядная лень. Мама шутила, что лень родилась вперед меня. Мне же самому лень представлялась врожденным аристократизмом, вроде пресловутого «голубого» цвета крови… Мама и называла меня соответственно – «образец». Со странной смесью гордости и веселой иронии. Так я себя и ощущал.
И все-таки отнюдь не мама внушила мне эту сверхценную идею – о моей исключительности. Убежденность появилась сама собой, чуть ли не в младенчестве. Проникла в сознание из крайне ранних снов и воспоминаний. Палеозой и мезозой. Бесконечная цепочка ассоциаций. Периоды третичный и четвертичный.
Вдобавок, в моей самоуверенности определенно было что-то характерное, типичное. Никто в целом свете не сознавал в себе такой исключительности и не связывал с собой и всей своей жизнью таких колоссальных, хотя и совершенно неизъяснимых планов, как русские мальчики, – а я, может быть, больше всех. Конечно, больше всех! И я всегда был счастлив, инстинктивно счастлив, что я есть то, что я есть, родился там, где родился.
Ни крупицы, ни тени сомнения, что я и есть тот, кто должен совершить или изобрести нечто огромное и великое. Абсолютный разум, совершенный ум. Мой внутренний мир, как реальный окружающий мир, не имел границ, а, следовательно, был беспределен по своим возможностям. Передо мной как бы распахнулась бесконечная перспектива в обе стороны. Просто эти необыкновенные возможности еще мною не открыты. Но они, конечно, могли обнаружиться в любой момент. Для такого превращения достаточно лишь одного неуловимого поворота, одного щелчка – мгновенного, как вспышка, осознания. То есть самая волнующая загадка находится внутри меня самого. Я достигну абсолютной свободы и власти. В этом и заключалась мистика и тайна моей исключительности.
Взять хотя бы способность летать. Нужно лишь сообразить, осознать, как это делается, вот и все. Может быть, это будет столь же естественно, как говорить или ходить. Как, например, человек узнал, что умеет плавать? Так и я смогу летать без каких-либо специальных приспособлений. И тогда облечу весь мир.
Сколько еще необыкновенных возможностей скрыто во мне?.. Может быть, я смогу взглядом воспламенять предметы, замораживать воду или докрасна накаливать гвоздь. Смогу проходить сквозь стены, проникать всюду, получать то, в чем нуждаюсь, как если бы весь мир был моей собственностью. Излечивать болезни и воскрешать из мертвых. Смогу умирать и снова возрождаться… Сверх того, может быть, смогу делать такое, что человеческая фантазия до сих пор была не в силах даже измыслить…
Что, в конце концов, человек способен вообразить себе в качестве самого невероятного? Он так и не придумал ничего фантастичнее двух вещей: воскрешения из мертвых и способности