в темном углу она увидела страшную фигуру, которая шла к ней как будто издалека.
– Что значит издалека?
– Будто угол проваливается и появляется темный длинный коридор, откуда они ко мне идут, – говорила она, с беспокойством поглядывая по сторонам.
– Кого-нибудь эта фигура вам напоминала, было ли в ней что-то знакомое?
– Нет. Я думаю, Сатана выбрал меня, чтобы взять мою душу, – зло сказала она.
– Ну, вы сейчас нагородите! – засмеялся Шмыга. – Давайте с вами договоримся, Галина Васильевна. Пока я не разберусь, кто там у вас шляется, выводов делать никаких не будем. И кого бы вы ни видели, твердо запомните одно – ничего плохого с вами не произойдет, если вы сами того не захотите. Даже если предположить, что к вам является, так сказать, нечистый, то слишком мы в разных мирах находимся, чтобы с ним столкнуться лоб в лоб. Понимаете?
– И что я буду иметь от вашей помощи? Как это вы будете разбираться? – усмехнулась Гаврилина и уже твердой рукой стала наливать себе чаю.
– Вот об этом я сейчас расскажу.
Шмыга вынул из папки бланк и протянул Галина Васильевне.
– Ознакомьтесь, пожалуйста.
Ниже крупного фиолетового штампа «Агентство по несчастным случаям» было напечатано: «В целях проведения точного расследования обязуюсь отвечать правдиво и без утайки на все вопросы представителя агентства, какого бы характера они не были. Также обязуюсь предоставлять всю требуемую информацию в устном или письменном виде. В случае дачи ложных показаний всю ответственность и последствия, какими бы тяжелыми они не были, принимаю на себя».
Формулировку Иван Петрович сочинял сам и чрезвычайно был ею доволен – действовала безотказно.
– Если вы подписываете, Галина Васильевна, я начинаю работать.
Гаврилина несколько раз перечитала бумагу с крепко поджатыми губами. Иван Петрович видел, что смысл обязательства дошел до нее сразу, и держит она листок перед глазами, потому что какая-то мысль ей мешает сразу же согласиться.
– Прям на все вопросы… а вдруг вы будете спрашивать, сколько мужиков у меня было?
– На все вопросы, – мягко и непреклонно ответил Шмыга. – Иначе мне здесь нечего делать.
Он был уверен, что она согласится. Ей, может быть, и страшно ответить на кой-какие вопросы, но еще страшнее остаться со своим видением один на один.
– И сколько это будет мне стоить? – спросила она.
«Может быть – ничего, может – всей жизни», – холодно подумал детектив, вспомнив Бурцеву. Всякий раз, когда брался за дело, он никогда не знал, чем оно может обернуться. Безобидные на первый взгляд проступки его клиента могли означать, что он делает последние шаги по эшафоту, и вот-вот его голову пригнут к окровавленной плахе; а страшные, изъедающие душу и тело болезни и несчастья – оказаться ничем иным, как последними ударами бури, за которыми по его жизни распространится тихое солнечное сияние. И кем станет сам клиент – подсудимым, или незаметно пройдет по делу случайным