ответила Галина Васильевна, вдруг появившаяся в дверях со скрещенными руками, и кивнула в сторону мужа. – Я газет не читаю, в них все врут. Подождите, я не понимаю, целый час смотрю за вами…
– Пока вам не надо ничего понимать, – сказал Шмыга, подходя к дверям.
Наклонившись к ней, прошептал:
– Сегодня они к вам не придут. Обещаю.
– Сергей Георгич, вы меня не проводите к платформе? А то я к вам такими закоулками добирался…
Тот кивнул и тут же в растерянности посмотрел на жену. Но Гаврилина уже выходила из комнаты.
Они шли к железной дороге небольшим лесом, шли в сыром зеленом полумраке, по песчаной дорожке, сплошь усыпанной желтой хвоей. Иван Петрович с большой осторожностью обходил лужи, а Гаврилин, в детской болоньевой курточке с накинутым капюшоном шагал в резиновых сапогах, не разбирая дороги, и жаловался:
– Никак с ней сладить не могу. Галочка и раньше бой-бабой была, чуть что – в крик, а то и кулаком в морду сунуть норовила. А теперь и подавно.
Внезапно до Шмыги дошло, почему он идет словно с пустыми руками. Он даже приостановился.
– Сергей Георгиевич, а комнату сына мы так и не посмотрели!
– В зале спал он, постоянного места у него не было, после того, как Галочка его комнату заняла. Все время на улице, с друзяками… И вот мается она теперь, мается. Кассиром работала на станции, – ушла. Сидеть, говорит, не могу в душном помещении, голова болит.
«Интересно, так в зал покойный мальчишка сам перебрался, или его матушка согнала?»
Пока они шли к платформе, пока ждали электричку, Гаврилин по простоте душевной много чего полезного рассказал детективу. И когда поезд тронулся, он все еще стоял, худенький, нахохлившийся, засунув руки глубоко в карманы, и, наверное, все еще продолжал говорить и говорить, только про себя.
Вернувшись в агентство, Шмыга взял в буфете на первом этаже стакан горячего чаю. Достал новенький коричневый скоросшиватель и на нем крупно написал: «Дело №42, Гаврилины. Начато: 29 июля 2003 года. Окончено…» И, довольный, подколол подписанное обязательство. Получалось неплохо: завтра он завершит одно дельце, и тут же займется другим. Так вполне можно заработать не только на хлеб, но и на бутерброд с маслом и даже колбасой.
«Чертеныши», – усмехнулся он, и вспомнил давешних спортсменов. – «Вот где чертеныши…».
Паша открыл дверь с таким идиотски расслабленным лицом, какое обычно бывает у щенят, которым только что начесали за ушами.
– Проходи, – сказал он торжественным шепотом. – С ней познакомлю.
«С ней» прозвучало так, будто Шмыге предстояла аудиенция у испанской королевы.
– Дай я хотя бы руки помою!
Детективу казалось, что от него все еще исходит затхлый запашок гаврилинского дома. К тому же, ему требовалось несколько минут, чтобы настроиться перед разговором с Алиной Белохвостиковой, выпускницей финансово-экономического