спой! – попросил он.
Марыська перепугалась, да схватила иглу неловко – укололась, вскрикнула, тут Вайла и прибежала.
– Ай, очнулся? – спросила вдова без улыбки. – Кто таков и куда шел, помнишь?
Незнакомец схватился за голову и застонал. Помощница лекаря ловко поменяла ему компресс и сказала:
– Лежи тихо, сейчас лекаря позову!
Глава 4
Старичок пришел не скоро. Марыська сунула уколотый палец в рот и сидела, рассматривая незнакомца. Он не походил ни на привычных ей деревенских парней и мужиков, ни на проезжающих купцов. Волосы темные, но не черные, а словно дорогой душистый перец, растертый в ступке. Брови светлее, а ресницы, обрамляющие желтые звериные глаза, совсем черные. Черты лица резкие – углы и провалы, но, возможно, это из-за удара по голове? Глаза уже обведены густыми фиолетовыми тенями, губы сухие и обескровленные…
– Посмотрим, посмотрим!
Старичок вошел в комнату, вытирая руки свежим полотенцем. Бесцеремонно заглянул раненому в глаза, приподнимая веки, поводил рукой, требуя смотреть на палец, и поджал губы, когда мужчина закрыл глаза и крупно сглотнул.
– Что ж, удар по голове будет вам аукаться еще месяц, юноша. Нельзя так бездарно подставлять голову!
Марыська поморщилась. Она-то понимала, что удар, скорее всего, был нанесен сзади и внезапно, иначе такой рослый и крепкий мужик успел бы дать отпор. Но незнакомец лежал молча, проявляя чудеса выдержки.
– Рана в живот довольно поверхностная, ни желудок, ни кишки не задеты. Вспороты мышцы, и довольно глубоко, но это я залатал. Самое скверное – на клинке был яд. Редкий, чрезвычайно опасный яд моей родины. Как уж он очутился в этих холодных краях – мне неведомо, но противоядие у меня нашлось. Конечно, оборот ускорил бы заживление, но у этого яда есть любопытная особенность: он запирает зверя. Так что вам сейчас не меньше пары недель лежать, беречь голову и живот, питаться легкой пищей, принимать микстуры и по возможности не вставать.
Лежащий мужчина так и смотрел из-под ресниц, но все заметили, когда он перевел взгляд на Марыську.
– А, девочка вас нашла у реки, позвала на помощь, и тогда вас принесли ко мне. Раз уж вы пришли в себя, отпустите ее поесть и сделать свои дела…
Глаза раненого сверкнули, налившись золотом еще сильнее.
– Понятно, – хмыкнул лекарь, – девушка вернется, как только поест и приведет себя в порядок. Заодно принесет лекарства и ужин.
Тут старик как-то ловко вытолкнул Марысю в сени, а там уже и вдовица ее вытащила на улицу.
– Беги к себе, помойся, переоденься, возьми, чего тебе надо, и еды прихвати, если есть что. Пока этот не поправится, будешь рядом с ним жить, господин Хамаид не любит, когда портят его работу!
– Его работу?
Швея застыла, ничего не понимая, а вдова неожиданно хмыкнула:
– Он ему живот зашил, дорогое противоядие потратил, а этот дурачок за тобой помчится, если ты не придешь через час. Беги давай!
Марыська рванула к дому, сожалея о том, что оставила