и повторяют, что весь средний класс в России по пятницам пьет. Оправдывая свое пьянство стрессовой работой и чувствуя себя одними из фальшивых хозяев жизни. Которые каждую пятницу могут позволить себе суши, мартини и ночные клубы. Подчеркивая ими свою нормальность и успех в жизни. Я только примазываюсь ко всей этой тусовке своими авантюрами напоказ. Потому что суши могу себе позволить без ущерба для кошелька только раз в месяц. И это стыдно.
По воскресеньям клянусь себе, что больше не буду так проводить уикэнд. Строю в течение недели планы молодой современной приличной женщины – навестить родителей, прогуляться, подышать свежим воздухом, приготовить себе полезный обед, встретиться с институтскими подругами. Но каждую пятницу карусель мнимого веселья затягивает снова. Алкоголь, глупые разговоры, ощущаемые в этот момент почти элитарными, праздник как шабаш, который кажется бесконечным, полумрак ресторанов, темнота и неоновый свет ночных клубов. И невозможно вырваться из этого круга, словно какой-то крючок держит меня в нем. Хорошо хоть сегодня Игорь был рядом. Благодаря его присутствию я хотя бы не обжималась с сомнительными типами по углам клуба.
В кабинете психолога
– На самом деле, я все время об этом помнила. Просто загнала эти воспоминания в самый угол памяти, в который старалась больше не заглядывать.
Сердце колотится, как перед экзаменом. Словно боюсь получить отметку, которая докажет мою вину в чем-то.
Мне исполнилось 10 лет. Нам дали трехкомнатную квартиру в серой панельной пятиэтажке. Чтобы ее получить, пришлось съехаться с бабушкой – папиной мамой. Больше у меня никакой нет. Она заняла комнату побольше, в 14 метров. В ней встал буфет 50-х годов из темно-коричневого дерева с выпуклыми красивыми розочками на верхних дверцах. Этот буфет то, что нравится мне в бабушке больше всего. А еще нежно-розовая шкатулка с крышкой, под прозрачным стеклом которой белые объемные цветы. Они кажутся волшебными, и я думаю, но боюсь себе в этом признаться, что когда бабушка умрет, возьму эту шкатулку. Без разрешения. Просто стащу в суете похорон.
В комнату 11 метров въехал мой письменный стол, купленный по объявлению в газете за неделю до того, как я пошла в первый класс. До меня он принадлежал какой-то девице лет 17, которая лениво демонстрировала нам его, капризно выдвинув нижнюю губу и ящик под полированной деревянной столешницей, полный лаков для ногтей.
Шифоньер с одеждой всей семьи. Маленький узбекский ковер на стену. Мой диванчик и папино раскладывающееся кресло. Это было как-то решено без меня, что папа спит в моей комнате. Я робко спросила, почему не с мамой? Вопрос был глупым. Потому что еще в старой однокомнатной квартире папа спал на раскладывающемся кресле, а мама на двуспальной кровати перед телевизором. В наушниках с проводом. Потому что она долго смотрит телевизор. И папа не может уснуть. Он сделал ей длинный провод, чтобы она могла смотреть телевизор с дивана