возь. Угадывать мысли. Понимать мотивы поведения и скрытые желания. В прошлой жизни детский психолог, он мастерски применял профессиональные навыки в новом амплуа. – Ваш интернат успешно прошёл проверку. Я заканчиваю инспекцию и составлю самый лестный для вас отчёт.
Они отвернулись от окна и не увидели, как через двор, кутаясь в халатик, пробежала девочка лет двенадцати и, подхватив котёнка, метнулась обратно в здание.
– И вот ещё, – инспектор сделал вид, что замялся. – Это конечно не принято, но я должен спросить – какое у вас Умение?
Директор изумлённо задрал брови, и инспектор торопливо добавил:
– Разумеется, это конфиденциальная информация.
– Ну, что ж, – с достоинством произнёс директор, – мне скрывать нечего. Я вампир.
– А, понимаю! – закивал инспектор. Он заранее предугадал ответ и был доволен, что не ошибся. – Тогда ясно, почему вы решились на такую работу.
– Ну, конечно! – радостно воскликнул директор. – Платят мало, но питанием я обеспечен. И детишкам польза. Не надо им по слякоти бегать кровь сдавать.
– И все довольны?
Если в вопросе инспектора и был сарказм, то едва различимый. Обижать вампиров не рекомендовалось. Их было много даже в правительстве, могли пришить сангуиворофобию. Инспектор терпеть не мог вампиров.
– А вот недовольные всегда найдутся… Кому-то компот кислый, кто-то на зарядку не хочет, но труднее всего поддерживать необходимый эмоциональный фон. Не умеют они ещё свои чувства контролировать. Это же дети! Им трудно объяснить в какое время мы живём.
Инспектор ничего не ответил. Один из немногих в стране он вполне понимал, в какое время они живут. И ему не нравилось это время и что в нём происходит.
2
Дождь был не сильный, но куртка промокла почти сразу. Потому что старая. Толик Окунев знал, что идти в школу колдунов надо через тайгу, через болото и дальше ещё по горной тропе пробираться. Но когда тебе тринадцать лет в такой путь лучше брать с собой кого-то из взрослых.
Так положено. А в посёлке, где жил Толик, мало кто бы согласился по доброй воле идти в школу колдунов, да ещё и тащить с собой пацана, у которого отец в тюрьме, а мать лишили родительских прав. Вот и пришлось Окуню под дождём, по грязюке тащиться на самую окраину в гости к Николаичу. И мимо железнодорожной школы ему было никак не пройти. А с пацанами из железнодорожной Толику встречаться не хотелось. Лишние вопросы. Но, наверное, сегодня без вопросов было не обойтись, потому что Костик Бобров, самый вредный из железнодорожных, сразу сказал:
– Ага, интернатовский? Ты куда? – а как он вышел из пелены дождя Окунь даже не заметил. – Деньги давай, раз ходишь здесь!
Он протянул руку и легко сверху вниз сдёрнул капюшон с головы Окуня. Вода полилась за шиворот. Морщась, Толик рванулся освобождаясь. Но Бобров держал крепко, он был выше и сильнее.
– Давай! – и замахнулся другой рукой.
– Ничего тебе не дам!! – зло крикнул Окунь. Прямо в лицо крикнул, даже слюна брызнула.
Костик не ожидал, отпрянул… и ударил. Ударил не сильно, но больно – в живот. Продолжая держать за куртку, надавил сзади, сгибая Окуня в пояснице.
– Страх потерял? Я тебе мало по башке стучал? Сейчас ещё получишь…
– Пусти, Костян, я к колдунам иду.
Толик сказал это уже спокойно, слегка задыхаясь после удара в живот, и, может, поэтому Бобров сразу ему поверил. Отпустил и даже шагнул назад. Толик выпрямился и одёрнул куртку. Глянул в глаза Боброву. Страх был в глазах. А трусом Костик не был, вот только сейчас лицо у него было как прошлым летом, когда в драке между пацанами из интерната и железнодорожными Валера Шиза достал пистолет и пострелял немного. Стрелял-то он в воздух, но железнодорожные всё равно в штаны наложили. А сейчас Окуню не по себе стало. Куда же он собрался, если только упоминание о колдунах самого Костика Боброва напугало?
Он ещё раз поправил куртку, накинул капюшон и молча пошагал, оскальзываясь.
– Постой! – крикнул Бобров. – Как тебя? Окунь?
Толик пошагал быстрее.
– Окунев! Погоди! Вот возьми…
Толик обернулся и увидел, что Костик протягивает ему скомканные бумажки.
– Тут не много, но у меня нет больше. Забери…
Окуню очень захотелось подойти и забрать эти деньги, как не раз у него самого отнимали такие же, как Бобров, или сам Бобров, или его корефаны. Забрать и ещё дать пинка этому перепуганному пацану, так не похожему теперь на страшного минуту назад Костика, а теперь жалкого и съёжившегося. Вот только он почему-то знал, что не надо этого делать. Неправильно.
3
– У нас всё натуральное, экологически чистое, без всякой магии выращенное, – подкладывая в тарелку, говорил директор. – Не всё конечно, – понял он, что заврался, – но вот гречка натуральная!
В столовой стоял гвалт детских голосов и мерзкий запах казённой пищи. Но инспектору было не привыкать. Он прошёл через войну, плен