запястье к губам.
Андрей занимает свое место на стуле и снова простреливает меня взглядом карих глаз. Они такие же темные, как мое настроение.
– Че за баба? – спрашивает прямо.
Я испытываю потребность сжаться, обхватить себя руками, стать невидимкой.
– Блондинка какая-то. Невысокая. Стройная. С сиськами… Стрижка короткая. – опускаю глаза на кафель. Обхватываю плечи руками. Отворачиваюсь.
– Не знаешь ее?
Мотаю головой. Андрей молчит. Время идет. Я слышу, как стрелка отсчитывает тишину секундами. Смотрю на часы на стене и мысленно охаю.
Половина третьего ночи.
– Тебе на работу завтра? – чувствую себя неловко из-за того, что вынуждаю его не ложиться. Я наверняка внесла в его жизнь сумбур своим появлением. – Если ты не против, я могу лечь на диване, а завтра с утра меня уже не будет…
– Марика, не мороси, – осаживает меня, морщась. – Я соображаю, кто такая.
– Это так важно? – хмурюсь.
Андрей ведет уголком губ, будто размышляет над чем-то.
– Ну вообще нет, – хмуро соглашается и поворачивает часы на руке, глядя на время. – Давай так. Сейчас спать, утром поговорим.
Встаем со своих мест. Я мнусь, не зная, как сказать вслух то, что мучает.
– А ты… у тебя есть эм… футболка. Мне надо что-то надеть.
– Да, идем, – кивает ведет меня в спальню. Я отмечаю, что его постель идеально заправлена. Все-таки военные очень педантично относятся к обстановке вокруг. Проходит к комоду, достает первую попавшуюся футболку и протягивает мне. – Можешь лечь здесь, я займу диван.
– Я могу лечь на диване. Не хочу тебя теснить, – произношу, расправляя футболку. Чувствую себя неловко, потому что заявилась к нему, и не хочу, чтобы из-за меня он терпел какие-то неудобства. Надеваю футболку через голову, расправляю на теле, а потом ослабляю узел полотенца и вытягиваю его снизу. Андрей молчит. Я поворачиваюсь к нему, и отмечаю, что он завис. Его взгляд приклеился ко мне. Я смущенно оглядываю себя и замечаю, как рельефно выделяется грудь под тонким хлопком. Он прокашливается и отворачивается.
– Ложись здесь. – Без объяснений выходит, прикрыв за собой дверь.
Я стою еще несколько минут, глядя на свет, сочащийся из под нее снизу.
Потом он гаснет. Я медленно поворачиваюсь к кровати, стягиваю покрывало, откидываю одеяло. Сажусь на матрас, провожу рукой по холодному хлопку. Кровать мягкая, так и манит прилечь на пузатую подушку. Но я зависаю, размышляя. Боря прогнал свою пассию или они продолжают делать то, что делали?
Интересно, а они предохранялись? А вдруг он уже спал с ней? И мне лучше провериться…
Черт, оказывается это так больно понимать, что тебя предали. В груди будто рана рваная. Слезы снова наворачиваются. Я опять плачу в сотый раз за вечер. Хочется пить. Встаю. В квартире тихо и темно. Я крадусь по коридору, вхожу в кухню, свет не включаю, но замечаю пустые стаканы, из которых мы пили. Беру, споласкиваю, наливаю холодной воды. Встаю спиной к раковине и вздрагиваю.
На том самом стуле, где сидела