клеенчатой сумкой. Покупал хлеб, огуречный рассол, иной раз подушечки и пионерские конфеты брал, чай, сахар и, конечно, то маленькую, то большую уносил с собой в кармане, а иногда для разнообразия бутылку красненького крепленого. Потом еще на крылечке магазина сидел, курил, разговаривал со старухами. Но с ними, конечно, не о космосе, и не о будущем.
Когда-то дядя Федя работал учителем музыки в школе, был гоним за то, что пьяненьким приходил с баяном на уроки и иногда, к великому восхищению школьников, засыпал, сидя с инструментом на стуле. Но за неимением другого, вызывался вновь и вновь на школьные уроки, оживлял концерты и утренники. Все же один из последних майских дней незадолго до школьных каникул стал его последним рабочим днем. С тех пор прошло уже несколько лет. Со старым черным футляром Федора Тимофеича, как его называли когда-то в школе, все реже и реже где-либо можно было увидеть. Как-то неожиданно появились иные страсти и увлечения.
Музыкальное образование дядя Федя недополучил в областном центре в городском музыкальном училище. Доучиться помешала сумасшедшая любовь, позже женитьба, нужда, одна война, потом другая. Молодая красавица-бухгалтерша провожала на Карельский перешеек новоиспеченного мужа будучи на третьем месяце своей первой и единственной беременности. Демобилизовался дядя Федя как раз к рождению дочери, успел-таки ощутить все прелести отцовства с того самого первого момента, когда оно начинается – с торжественной передачи в мужские руки завернутого в серое одеяло нового члена семьи прямо у дверей больницы. И вот опять война, тяжелая, страшная, затянувшаяся на годы. Но дело шло к победе, и казалось, что все, ничего больше уж серьезного не могло случиться с нашим героем. Однако случилось. Сильная контузия не дала пройти весь этот путь до конца. Ранение было серьезным, требовало длительного пребывания в госпитале в тылу. Смерть отступила, но последствия контузии остались навсегда, проявляясь иной раз сильными головными болями и головокружением, а последнее время чаще какими-то странными припадками во сне. Об этом когда-то могла бы рассказать наблюдавшая ночные вздрагивания дяди Феди и бессознательные его крики со стонами покойная супруга. А теперь уж и некому больше.
Послевоенные годы, нужда и невозможность уладить дела с жильем в городе, заставили сделаться счастливую семью деревенскими жителями и привели сюда, на это место. Немало лет прошло и с тех пор, когда супруга Федора как-то быстро и неожиданно скончалась. Просто сердце вдруг остановилось. Осталась в семье за хозяйку дочь-старшеклассница. А теперь и ее рядом не было. Уже не один год где-то за тридевять земель, но в пределах Советского Союза, жила она со своим сыном – темнокожим трехлетним пацаном по имени Глеб. Дочери Светлане дядя Федя нет-нет, да и посылал переводом от трех до пяти рублей на жизнь, учебу и воспитание внука. Кажется видели – один раз послал десятку, а ведь это по-старому сто рублей – большие деньги.
Из какой страны был зять, дядя Федя толком