послышалась приятная мелодия, но зрители всё никак не успокаивались, продолжая скандировать, махать флагами и транспарантами. Я уже не вслушивался в то, что они кричат – всё равно ничего не разобрать.
Еле дождавшись, когда мне перевяжут порезы на руках, груди и бедре, я наконец смог подойти к остальным. Котов и Бородинская пришли в себя, как и Глыба с Платоном Саблиным.
После лечения передвигаться могли только шестеро из всей команды: Лёва, Эд, сёстры Аверьяновы, Исидора и я. Остальным надо было помогать, а от госпитализации они отказались, как и от спецкресел на колёсах.
Провозившись с Целителями, мы и не заметили, как прошли полчаса.
– Внимание! – снова прозвучал милый женский голос из громкоговорителей. – Внимание, команды! Пройдите на площадку для награждения! Внимание! Пройдите на площадку для награждения!
Опять заиграла музыка, вспыхнули фейерверки.
На сцену вышел хор из студентов Академии, и под торжественный гимн учебного заведения мы отправились на середину стадиона, где организаторы уже подготовили пьедесталы для трёх призовых мест.
Я навалил себе на плечо хромающего Андрея Котова и медленно повёл его мимо рядов Витязей в парадной форме, выстроенных до самого места награждения.
За мной пошёл Лёва, он помогал Якову Вьюгину. Сёстры Аверьяновы повели Раду Бородинскую и Егора-Глыбу. Эд Коховский повёл Тараса Саблина, а вот его старшего брата взяла на себя Исидора.
Она больше не вздыхала в его присутствии, а даже, наоборот, с большой заботой тащила на себе парня чуть ли не на треть выше себя. Ну а тот довольно лыбился и что-то бормотал ей на ухо.
Медленным шествием, под вопли ликующей толпы и пение хора, мы доковыляли до места награждения и встали рядом с остальными двумя командами. Те косились на нас по-разному: кто-то – с восхищением, кто-то – с неверием, а кто-то – с откровенной неприязнью. И если уж старшекурсники нас недолюбливали, то что говорить про тех Витязей Академии, что выбыли из турнира ещё вчера. Теперь они точно нас возненавидят.
Я оглядел стадион.
Среди вопящей толпы мне так и не удалось отыскать глазами ни Джанко, ни Мидори с Мичи.
– Ту янамарскую красотку из таверны выглядываешь? – внезапно спросил у меня Котов, которого я до сих пор придерживал, навалив на себя. Он кашлянул и добавил серьёзно: – Ты извини, что я тогда к ней полез. Я же не знал… и вообще… ты мне тогда не особо нравился, да и сейчас тоже, но теперь могу сказать точно: тебя вполне можно терпеть. Даже в качестве командира.
Он улыбнулся и протянул мне ладонь.
– Меня придётся терпеть минимум ещё полгода, до следующих экзаменов, – усмехнулся я, пожимая его руку. – А вот ближайший экзамен по Линии Витязей мы, кажется, сдали.
– Тебе осталось ещё пять Линий сдавать, – тихо рассмеялся Котов.
Его смех заглушил звук фанфар, затрубивших на весь стадион.
Зрители стихли, ожидая объявления результатов. И снова вышел на трибуну глава Совета Академии, ректор Бессмертнов. Он заговорил в квадратный микрофон, мерцающий соляными знаками,