для нее он – только декорации к спектаклю жизни горожан. Где же искать подлинный город: в его ткани или в людской суматохе? Наверное, нам нужно найти то, что объясняло бы динамику городского опыта.
Веками суету называли чуть ли не самой главной проблемой города. Философам, градостроителям и политикам большой город, с давних пор считающийся порождением человеческого разума, представлялся логично устроенной, упорядоченной, просчитанной системой. Подобно тому, как создатели классической политэкономии рассматривали людей как рационально мыслящих, примитивных участников рынка, специалисты по городскому планированию надеялись, что прямые улицы и регулирование в области строительства создадут функциональные районы, породят счастливых и «простых в обращении» горожан. Пора, однако, переосмыслить эти базовые предположения. Мы не так беспристрастны, линейны, эгоистичны и предсказуемы, какими предстаем в этих расчетах, и то же самое можно сказать о тех местах, где мы живем.
Гудзон-стрит
Городская улица – это сложная сущность, которая всегда находится в развитии. Дать определение этому понятию непросто, но, когда мы ее видим, мы понимаем, что это именно она. Незавидный результат одной из недавних попыток определить это явление выглядит так: сложная система – «это система, состоящая из сложных систем»[10]. Эта идея улицы как сложности имеет необычное происхождение: она родилась в годы Второй мировой войны в американских научных лабораториях, где ради победы над нацистской Германией собралось немало выдающихся умов. Это неожиданное междисциплинарное взаимодействие оказало влияние на наши представления о мире: в частности, из сочетания электронных вычислений, криптографии и ракетных технологий родилась наука нового типа.
В 1948 году в American Scientist появилась статья Уоррена Уивера, главы Фонда Рокфеллера – одной из ведущих спонсорских организаций США, – где автор высоко оценил наработки военных лет и попытался продемонстрировать, что эти совместные усилия и развитие компьютерных технологий могут дать ответ на новые вопросы, которые прежде оставались без внимания.
До сих пор, отметил он, ученые сосредоточивали внимание на двух разновидностях исследований: решении «простых» проблем с минимальным количеством переменных (например, взаимодействие Луны с Землей, скатывание мраморных шариков по склону или эластичность рессоры) и проблем «дезорганизованной сложности», содержащих так много переменных, что рассчитать поведение отдельных элементов просто невозможно (прогнозирование траектории молекул воды в реке, организация работы телефонного коммутатора или сведение баланса страховой компании). Существует, однако, и третья категория проблем: они связаны с «организованной сложностью». Уивер дал краткую характеристику этой новой научной сферы:
Почему осинник двухлетний раскрывается именно по вечерам? Почему соленая вода не утоляет жажду? <…> От чего зависят цены на пшеницу? <…> Как разумно и