противника на артиллерийско-минной позиции – флот (имеется в виду именно Балтийский флот. – В.Ш.) оказался в условиях борьбы, к которой был не готов. Хуже того – часть уроков той войны оказалась забыта. Достаточно указать на зачаточное состояние тральных сил, совершенно неудовлетворительные технику и боевую подготовку подводных лодок. Им из совершенных в 1915 г. 20 торпедных атак (выпущено 50 торпед) не удалась ни одна (Томашевич А.В. Подводные лодки в операциях русского флота на Балтийском море в 1914–1915 гг. М.—Л., 1939). В полной неподготовленности флота к артиллерийскому бою признавался сам Н.О. Эссен (дневниковая запись, приведенная в примечаниях к книге Р. Фирле «Война на Балтийском море». Т. 1. Л., 1926.) «… Теперь приходилось на ходу импровизировать во множестве ранее не рассматривавшихся в штабах, новых боевых задачах. Как писал в 1924 году самый яркий представитель отечественной тактической мысли М.А. Петров, в предвоенное время вся работа тактики уходила преимущественно в решение задач, связанных со свойствами оружия (Петров М.А. Морская тактика Балтийского флота. Л., 1924). Прекрасно была обеспечена артиллерийская подготовка одиночного корабля (бой «Новика» на Балтике), появилось искусство бригадной стрельбы («Пантелеймон» в Черном море, против «Гебена»), хорошо налаженным считалось бригадное и полубригадное ведение огня. Всесторонне была освоена практика минных постановок. В остальном же, как В.А. Петров подчеркивал по собственному штабному опыту, повсеместно проявлялось «отсутствие заранее разработанной научной мысли и той работы, которая могла бы быть выполнена заблаговременно до начала войны… Свой вклад в неподготовленность флота к войне внес и Генмор (Генеральный морской штаб. – В.Ш.), который отклонил планы активных минных постановок, предлагавшиеся Н.О. Эссеном, и вычеркнул Моонзунд и острова из операционной зоны флота. Доля вины ложилась здесь на перерабатывающего предвоенный план операций А.В. Колчака (Морской журнал, № 28/4, Прага, 1930 г.). Пришлось силы и средства тратить на импровизацию в ходе войны, а для обороны островов спешно, в экстремальных условиях строить далеко не оптимальные батареи в палубных, а не в башенных установках. Свою роль во всех этих просчетах сыграло и предубеждение Н.О. Эссена к штабной работе, которую он, по свидетельству С.Г. Тимирева, часто отождествлял с «канцелярщиной», «почему и терпел ее лишь как неизбежное зло… Соответствующий (негативный. – В.Ш.) настрой складывался и в штабе (имеется в виду именно штаб Балтийского флота. – В.Ш.), отчего работа в нем шла «бессистемно, нервно, несогласованно». Иначе и нельзя было справляться с ней при крайней малочисленности штаба. «Работа была живая, спору нет; но очень часто она делалась впустую и не доделывалась» (Тимирев С.Н. Воспоминания морского офицера. СПб., 1998.).
Я совсем не хочу опорочить память адмирала Эссена и окружавших его многочисленных талантливых офицеров-балтийцев, однако будем объективны, что в целом и Балтийский, и Черноморский флоты имели приблизительно