не хочешь пересмотреть что-нибудь из своих любимых постановок? – жалобно пробормотала Хейден, заставляя себя глядеть туда, где преломлённый пресноводьем блик разлагался на полноцветный спектр и образовывал радужное гало вокруг солнца. Мерещилось, что можно различить и дневные звёзды, и космические спутники. – «В лес», «Аиду» или что-нибудь из свежего? Что-нибудь из того самого длиннющего списка «на потом»?
– Не знаю, – ответил Эллиотт, избавляя от мучений вспоминания, выражая оглаженными солнечными сливками микрожестами зыбучие пески благодарности, но всё равно так, будто не сразу догадался о ссылке на недавние, ещё заколоченные в четырнадцать дюймов стен палаты, беседы.
– Я помню, ты говорил, что распиаренные бродвейские постановки «отвешивают пощёчину восприятию поп-культуры при каждом прослушивании», но есть много других крутых мюзиклов, разве нет?
– Hypotheses non fingo, – плавно затянувшись, он выдохнул дым резко и снова Хейден на лицо, так, что скрипящие сахарозою клочочки вплелись в размытые абрисы веснушек. – Я бы предпочёл послушать что-нибудь. Я много слушал Бейкер в больнице, особенно «Good News» из её первого альбома. Версию на пианино. Где-то на просторах интернета видел набросок для татуировки по этому треку. Там было два пустых стула – вроде тех, которые можно найти в залах ожидания, – отвёрнутых друг от друга перед пустой стеной. Хорошие новости, или вроде того, да? И я хотел почитать что-нибудь от Дина Буономано, но медсестра сказала, что нельзя просить приносить такие книги… и… Тебе не скучно?.. – вдруг оборвался он, метнув не неё виновато-улыбчивый взгляд, полный, если приглядеться, какого-то задумчивого, дремлющего отчаяния.
От сердца немного отлегло. Утомлённая собственной жадностью, Хейден рассматривала его беспробудными глазами-аэрографами, она призналась, не думая:
– Нет, – и, когда Эллиотт сжался и сделал болезненное белокровное лицо, выпустив новую порцию вишнёвого конденсата только через пару секунд, а за позвонками мелькнул паргелий и горячей зыбью заблестело внизу море с двумя гравитационно линзированными сверхновыми, решилась: – Может, как-нибудь на днях что-нибудь посмотрим… послушаем… поделаем вместе? Если ты хочешь. Устроим… весёлый вечер, – как раньше, да?
Эллиотт наскоро смерил её нечитаемым призмовым сканированием, задержал его, прежде чем снова отверзнуть, принуждая сквозь крепкую табачную вуаль жадно всматриваться в калейдоскоп шифров своих действий. Под взбитым кремом лихорадивших пальцев, за лохмотьями в глиттерной футболке, за вьюком поблёскивающих пластинок-бусин россыпью пудры по ушам показались, уже заходящие на швартовку привыкания, рудименты мелких брусничных шрамов.
В паре их глаза, это подмечали многие пришельцы из других штатов, напоминали асфальт, по которому растеклась спинно-мозговая жидкость. Хейден подумала, что в этом что-то есть. Вода