я схватила Мариенгофа за руку. – Сергей говорил, что его выследили на вашей квартире, ему нельзя туда возвращаться! Сделаем так: Вадим наденет шляпу Есенина, его пальто, выйдет во двор, громко крича «Ядрен батон» или «Едрить твою в дышло», или что там еще Есенин обычно выкрикивает. И уведет слежку за собой на вашу квартиру. А мы с вами, Анатолий, спрячем Сергея Александровича у меня на Брюсовом. Там целых две комнаты, будет, где разместиться. И не смотрите на меня так! Вы сами можете с ним лечь, я ни на что не претендую!
Поэты переглянулись и захохотали. Тоже мне, гении прошлого. Ну, давайте уже, решайте быстрее!
Как раз именно в эти дни Есенин начал оставаться на Брюсовом переулке в «Доме Правды», где жила Бениславская. После ухода от жены ему действительно негде было ночевать. Ничего серьезного для истории я не сделала, уверена, что Галя поступила бы точно так же.
Наконец, мне удалось убедить поэтов, причем Вадим оказался более разумным человеком. Он удалился в туалетную комнату, оттуда вышел в пальто Есенина и в надвинутой на глаза шляпе. Наигрывая на гармошке и ругаясь матом, он выскочил с несколькими визжащими девчонками на улицу. Выглянув в темноту, я крикнула им вслед:
– Смотрите, смотрите, Есенин играет!
Автомобиль, припаркованный у «Стойла», неторопливо поехал за веселой компанией. Вроде пронесло. Мы с Мариенгофом тихонько вытолкали едва переставлявшего ноги Сергея через черный ход. Анатолий подогнал свою машину, уселся за руль (в пьяном виде, кошмар!), нам с Есениным пришлось сесть на холодное заднее сиденье.
Ни дорога до Брюсова переулка по ночной Москве, ни шумный, резко пахнущий ретромобиль не заинтересовали меня по одной причине. Эта причина оказалась пьяным и безумно обаятельным парнем, сомлевшим на соседнем сиденье и без стеснения положившим голову мне на колени.
Мы ехали по ночному городу, на кудрях поэта изредка поблескивали отсветы тусклых фонарей. Робея, я дотронулась до его волос, они оказались мягкими и податливыми, будто шелковыми. Мои пальцы как-то незаметно окунулись и запутались в них.
Странная это была ира, слишком реалистичная. Я не слышала даже о разработках подобных игр. Полная гамма ощущений захватила меня, заставила чувствовать. Я ощущала нытье ушибленного колена, озябшие пальцы ног в холодных ботинках, запах топлива и кожаных сидений в старинной машине, несильное опьянение, тяжесть головы юного повесы на своих коленях, тепло его дыхания… и многое, многое другое в один момент – сейчас! Эти ощущения невозможно сымитировать, в таком объеме их можно лишь прожить по-настоящему.
А что, если это не игра?.. Если вокруг меня актеры и все вокруг – большая постановка? Ну, нет! Ни за какой гонорар в наше время люди не выйдут на улицу и не создадут толпу, какую я видела сегодняшним вечером. Это было бы слишком дорогим шоу для одного зрителя, да и вообще, подобная теория попахивает вселенским заговорм…
– Брюсов, – вернул меня к реальности голос Мариенгофа. – Веди нас, зеленоглазая Ариадна. Признаться, уже давно охота спать.
На