«юный» Хотспер должен быть при них мальчиком на побегушках, не более. Тем не менее он предлагает присутствующим садиться, то есть ведет себя как руководитель, к которому подчиненные прибыли на совещание. С чего бы это?
– Ах ты, черт возьми! Я карту забыл, – спохватывается Хотспер.
Совещание в доме архидиакона.
Художник Henry Courtney Selous, гравер R. S. Marriott, 1860-е.
Но Глендаур быстро и безо всякого напряжения ставит зарвавшегося «юнца» на место.
– Не волнуйтесь, карта здесь. Да вы присаживайтесь, милый Хотспер. Между прочим, король всегда называет вас «милым» и при этом в лице меняется. Наверное, мечтает, чтобы вы поскорее оказались на Небесах.
– Ну, положим, вам, Глендаур, он тоже желает смерти, как только слышит ваше имя, – парирует Хотспер.
– Его можно понять, – с улыбкой соглашается валлиец. – Когда я рождался – земля дрожала от страха.
По поводу этой реплики у Азимова есть комментарий: «Это еще один пример распространенной веры в то, что небесные тела существуют лишь для того, чтобы, как дворецкий, объявлять о приближении важного события, которое должно произойти на нашей ничтожной планете»[7]. Иными словами, Оуайн Глендаур убежден, что уже в момент его появления на свет ему была предназначена великая судьба.
Хотспер, однако, подобных верований не разделяет:
– Если земля собралась в тот момент дрожать, то она и дрожала бы, даже если бы тогда рождались не вы, а котята у кошки вашей матери.
Но Глендаур упорствует:
– А я вам говорю: земля тряслась от ужаса, когда я рождался.
– А я говорю: нет, земля никого не боится и не трясется от страха ни перед кем.
Они еще некоторое время пререкаются, Глендаур настаивает на своем, красочно расписывает, какие ужасы происходили в час его рождения, и изо всех сил доказывает, что эти ужасы были знамениями:
– И ход всей жизни ясно показал,
Что не причтен я к заурядным смертным.
В общем, с самомнением у Глендаура все в большом порядке.
– Покажите мне хоть одного человека, который мог бы тягаться со мной в мудрости или в любой сфере искусства! – уверенно заявляет валлиец.
Однако на Хотспера все эти возвышенные речи не производят впечатления, он перечит Оуайну, объясняя, что природа живет по своим собственным законам и ее проявления никак не связаны с конкретными личностями. В ответ же на последнее утверждение Глендаура замечает, что – да, пожалуй, в знании уэльского языка с ним и вправду никто тягаться не может. После чего небрежно бросает:
– Ладно, пойду пообедаю.
Мортимер пытается урезонить Горячую Шпору:
– Помолчи, а? Ты его достанешь, Перси.
Но Глендаур не намерен отпускать ситуацию, ему непременно нужно всем доказать свое могущество.
– Я могу вызывать духов из бездны!
– Ну и что? Я тоже могу, – безмятежно откликается Перси. – Вопрос только в том, явятся они или нет.
– Я умею управлять дьяволом, – не сдается Глендаур.
– А я могу научить тебя,