ко мне какой-то необъяснимый интерес?
Я понял, что нужно бежать в лес. Начал было бежать, не успев развернуться полностью, но споткнулся о лыжную палку, которую всё ещё сжимал в руке. Перед собой на расстоянии вытянутой руки я увидел трех мужчин. Они были одеты потеплее. У одного была обувь на ногах. А у другого также не было языка и глаз. С них троих бежала вода. Они смотрели на меня укоризненно и утробно повторяли:
– Зачеем?
– Зачеем?
Теряя равновесие и падая, я на миг коснулся одного из них ладонью. Мой мозг тут же переполнился сковывающей болью, продирающей, как мороз – до костей. Сознание начало вспыхивать секундами мрачных кадров.
Зубы. Агония. Череп. Излом. Скелет. Трупы. Крики. Артерии. Страх. Вены. Истерика. Дуло. Ель. Тайна…
Наваждение оборвалось так же резко, как нахлынуло. Я жадно вдохнул и вскочил, обдирая ботинками снег с коры этой проклятой горы. Не оборачиваясь, помчался в лес.
Я бежал сломя голову, пока в потемках леса не споткнулся о корягу и влетел в какой-то овраг. Лыжный ботинок остался в капкане ветвей на снегу. Падение звучно выбило воздух из лёгких и отдало в сломанную руку. Плита боли плашмя ударила по нервам. Из глаз брызнули слёзы. Я зажмурился и закусил ворот парки, мыча. Изогнув голову, открыл глаза. Взгляд воткнулся в какой-то туннель в мерзлой земле. Я отдышался и спешно пополз в него.
«Надеюсь, это не берлога или хотя бы пустая», – сквозь боль, с надеждой подумалось мне.
На трех точках опоры я аккуратно вползал в земляную нору. В зубах стискивал ворот парки, каждый раз, когда левая рука сминалась между землёй и грудью. Через пару минут уже стало не так тесно, и я смог встать на четвереньки. Или как это называется, когда стоишь на трех конечностях?
Я старался не дышать и всё внимание направить в слух. Зрение хоть и привыкло к темноте, но здесь не было даже полумрака, чтобы увидеть хоть какие-то полуочертания. Еле дыша, я прополз ещё несколько сантиметров. И тут мне в нос ударил спёртый запах шерсти. Я, умоляя всех богов, вытянул дрожащую руку вперёд. И упёрся в шерстяной бок медведя.
«Ну вот и всё…» – пронеслась мысль. Так обычно проносится автомобиль реанимации мимо стоящих в ряду машин.
В следующий миг я по-кошачьи подскочил на всех конечностях и в воздухе развернулся в сторону выхода. Прыжок был довольно резким и сильным. Отчего удар о потолок берлоги воткнул меня в землю. Ботинок скользнул по мерзлой земле и ударился в медвежий бок.
Все мои ничтожные запасы сил брошены, чтобы вылететь как пробка из берлоги. Я полз как хромой паук, упираясь в стенки тоннеля. Как змея, стараясь вытолкнуть себе всеми мышцами и конечностями: подбородком, носом, животом, спиной, коленями, бровями.
Боль фонила и трещала, как счётчик Гейгера в Чернобыльских подвалах. Я кричал, корябая горло. Когда я услышал позади себя рык из глубины норы, то закричал ещё сильнее. Я почувствовал, как у меня седеют волосы, и чешется голова под шапкой.
Сознание рисовало, как голодная разбуженная пасть хватает меня за ногу и утаскивает