Там имелись явные следы взрыва. Солдатики, которых нагнали, постарались, конечно, на славу, вычистили всё, что могло бы указать на крушение какого-нибудь аппарата. Но деревья были порублены, и торф продолжал кое-где дымиться. И что бросилось мне в глаза прежде всего – озеро сделалось совершенно другим. В два раза шире оно стало. И мельче тоже в два раза. Ни о какой рыбалке, понятное дело, и речи не могло быть. Ни растительности по берегам, ни признаков присутствия рыбы. Исчезла вся рыба так же, как и голуби на пожарной вышке. Но появился зверь совсем другого масштаба… – дядя Гена нахмурился, и в этот раз в выражении его лица не было ничего наигранного. – Мутант.
Я рассказывал Миронову об этой теории, которую распространял по деревне дядя Гена. Капитан, насколько я мог понять, отнёсся к ней столь же скептически, сколь и я. Однако Анатолий Борисович никак не выказал при разговоре с дядей Геной своего ироничного отношения. Да и было ли оно ироничным на самом деле? Может быть, мне просто самому хотелось так думать.
– Это я так, – продолжал мужчина, – про себя называл. Мутантом в прямом смысле слова зверь, может, и не был. Скорее оборотнем. Да-да. По виду – волк. Волков-то у нас и отродясь не водилось. А тут вдруг появляется, в основном по ночам. Здоровый такой, и шерсть у него светится бледно-голубым. Не ярко, а так, будто туманом обволакивает и зыблется. Я в ту ночь первым его увидел. Стоит посреди тропинки и смотрит. Первый раз в жизни я понял, что значит выражение «волосы на голове дыбом встали». Встали, капитан. Как намагниченные. Остолбенел я и с места сдвинуться не могу. А этот… зверь этот медленно так направляется ко мне, голову опустил, исподлобья смотрит и землю нюхает. Ну, думаю, смерётка моя пришла. Молюсь про себя, говорю Михалычу – жди, мол, скоро вместе на рыбалку на том свете ходить будем. И в тот момент хрустнуло что-то справа. Не знаю, может, и не хрустнуло, а живое существо голос такой подало скрипучий. Мутант этот дёрнулся и тут же бросился с тропы в лес в направлении этого звука. Не знаю, сколько я ещё простоял на одном месте. Может, минут двадцать. Когда ходить смог, едва до дома доплёлся. Стал рассказывать нашим, и оказалось, что не я один это странное существо видел. Так близко, правда, оно ни к кому не приближалось, но издалека наблюдали. А потом с Фёдором на болотах история эта приключилась. Знаешь?
– Слышал, – кивнул Миронов.
– Вот. Это тебе, капитан, не шутки.
– И что же с оборотнем этим потом?
– А ничего. В августе устроили наши на него охоту. Неделю выслеживали. Но тот словно в воду канул. Ни следов, ни какашек волчьих, ни клочка шерсти. Многие тогда посчитали, что мы – те, которые наблюдали мутанта, – сговорились и брешем. На том всё и закончилось. Пока вот не случилось что-то на почте. Взбудоражило местных. Но, как выяснилось, это совсем другое. Хоть вы и молчите, а люди-то ведь не дураки. Что знают двое, то знает свинья.
Здесь дядя Гена со своим афоризмом зашёл, пожалуй, на территорию Миронова. Тот оценил эту его фразу, но на том посчитал разговор исчерпанным. Что-то важное и полезное он для себя явно почерпнул, потому что