подошла к арочному проему. За ним изгибался узкий коридор, в котором эхом отдавался звон кастрюль и сковородок.
– Анри, помоги нам с сундуком, пожалуйста!
Ответа я не услышала, в отличие от нее: она громко и от души рассмеялась.
– Дурачок! У тебя нет никаких причин избегать девушек. Ты просто даешь Портии чересчур много поводов дразнить тебя. Так они решат, что ты их боишься! А теперь, – она повернулась ко мне, – идем со мной.
Жанна провела меня по всем помещениям, и в конце концов мы добрались до комнаты рядом с главным коридором.
– Мадам де Тревиль попросила меня подготовить именно эту комнату. – Несмотря на всю теплоту и радушие Жанны, в ее голосе сквозило напряжение.
– Так, значит, она очень строга?
Ее рука, до моего вопроса спокойно лежавшая на дверной ручке, потянулась к фартуку и смяла его ткань.
– Мадам де Тревиль – прекрасная женщина. У нее есть свои правила, как и у всех. Может, эти правила и странноваты, – она покачала головой, и ее лицо прояснилось, – однако от светской дамы, к которой благоволит сам кардинал Мазарини, и следует ожидать высоких требований к своим подчиненным. Если вам что-то понадобится, позовите Анри – обычно он крутится где-нибудь в районе кухни, так и норовит стащить еды. Ох уж этот мальчишка! Доброй ночи.
И Жанна оставила меня одну в чужой комнате, в чужом городе. Я переводила взгляд с окна, задернутого плотными шторами, на кушетку, наскоро застеленную покрывалами. Она явно предназначалась для припозднившихся гостей.
Я и без того беспокоилась, что мадам де Тревиль узнает правду о моем состоянии, но, если судить по этой комнате об ее отношении ко мне, уже завтра я могу оказаться на улице. И какие у меня тогда будут шансы привлечь мушкетеров на свою сторону? Я рассчитывала разузнать, где находится штаб-квартира высших чинов, и изложить им свое дело. Но для этого требовалась репутация, которой я еще не успела обзавестись.
Стоило мне лечь на кровать, как потолок закачался надо мной, а в горле заклокотал страх.
Все недостатки моего плана стали очевидны на фоне этой пустой, необставленной комнаты. Без поддержки мадам де Тревиль я никто. Я не могу просто подойти к мушкетеру на улице, предъявить ему папин перстень, а затем попросить его убедить свое начальство начать расследование убийства. Нет, мой единственный шанс – добиться встречи с кем-то из старших офицеров. И ни один офицер без веской причины не станет выслушивать чудачку, которая несет какую-то чепуху о безвременной кончине своего отца. Папа никогда не называл мне имен своих братьев по оружию, в своих историях он всегда пользовался прозвищами. Именами, которые они дали друг другу сами и которые точно соответствовали их натуре. А я никогда не пыталась разузнать у него больше – думала, что мне некуда спешить. Думала, у нас есть время. Да мне и не нужны были их настоящие имена. Я представляла их себе богоподобными созданиями, которые не пользуются фамилиями и титулами.
Перед отъездом в Париж я хотела найти какие-то записи, имена и адреса папиных мушкетеров, но мама держала его бумаги